Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 12 / 2012

Государство для фашизма всегда находится в становлении, оно в его руках. Фашистское государство, утверждал Джентиле, демократическое par excellence. Оно существует постольку, поскольку граждане позволяют ему существовать – все граждане, а не тот или иной конкретный гражданин. Что же происходит с сознанием среднего класса в этом процессе? Сохраняет ли он свои базисные ценностные установки? Оказывается, в тоталитарном процессе происходит глубинная метаморфоза сознания среднего класса. Казавшиеся незыблемыми социальные и духовные традиции рушатся. И управляет этим разрушением тот, кто овладел информационными механизмами формирования массового сознания. Возникает новый взгляд на реалии общества. Реалии общества могут формироваться информационно наряду с материальными реалиями. При этом они могут становиться доминирующими в своем воздействии на массовое поведение. Этот аспект реалий жизни и стал определяющим в признании фашизма массами как «истины» жизни. Этот аспект получил теоретическую трактовку в доктрине фашизма. Для фашизма, утверждал Джентиле, государство является целиком и полностью духовным созданием. Сама нация является творением ума – это не материальная предпосылка и не природное данное. Под влиянием доктрины фашизма средний класс со своим ограниченным горизонтом небольшого бизнеса и сохранения частной собственности как основания своей жизни «сублимировался» в ощущение своей власти как глобальной геополитической силы, способной не только к установлению нового порядка в Европе, но и обеспечению своего тысячелетнего господства. Теория и практика марксизма, а вместе с тем все социалистические движения виртуально превращались в «случайное» историческое явление, обреченное на исчезновение. Рабочий класс должен был служить целям мирового господства фашизма. «Призрак коммунизма» переставал бродить по Европе. Он сохранялся лишь на краю Европы, в Евразии. Но и против него уже была подготовлена «очищающая» операция, разработанная в плане «Барбаросса».

Таким образом, интернациональная волна, которую подняла Октябрьская революция 1917 г., должна была исчезнуть. Геополитическая обстановка в мире менялась коренным образом. Средний класс, спасая свой статус и свою собственность, осуществив духовное превращение, отрекся от принципов классического либерализма, гипертрофировав его недемократические элементы. Вместе с тем он поверил в свою миссию господина над всем миром. Он принял геополитическую доктрину расширения жизненного пространства и установления мирового господства арийской расы. Но здесь он вступил в противоречие не только с социализмом, но и реалиями политики англосаксонских стран, сохранявших приверженность философии традиционного либерализма. Фашизм сформировал идеалистическую иллюзию о маргинальном характере социализма и в конечном счете стал ее жертвой. Основные силы фашизма были разгромлены социалистической державой на Восточном фронте, так что армии союзников при форсировании Ла-Манша могли рассчитывать на успешное завершение крайне рискованной и просто невозможной в иных условиях операции с открытием в 1944 г., на завершающей стадии войны, второго фронта в Европе. Главари Рейха увидели возможность спасения в реализации игры на классовых противоречиях участников антифашистской коалиции. Были предприняты попытки уже в ходе войны найти общий язык с политиками Запада, имея в виду объединение усилий фашизма и либерализма для того, чтобы остановить победоносное движение Советской Армии. Но эта игра закончилась провалом. Расизм ударил по нацизму.

Таким образом, мы имеем дело с реальным философским опытом XX в. Может ли он быть актуальным для нашего времени?

В результате распада Советского Союза и социалистического содружества получила широкое хождение идея либеральной демократии как единственного в своей смысловой сущности глобального основания нового мирового порядка. Этот виртуальный порядок воспринимался как «вытеснение» и «замещение» концептуального образа глобального коммунизма. Исходным основанием этого представления можно считать неолиберальное истолкование человека как бихевиористически манипулируемого существа , применительно к которому можно использовать не универсальные нравственные и социальные принципы, а различные формы имитации свободы и потребительского счастья. Истина бытия толкуется как оставление индивида наедине с самим собой в качестве условия его подлинной свободы. Именно в этом состоянии человек легче всего становится объектом манипулятивных воздействий. Он может становиться любым .

Фукуяма верит в глобальный смысл либеральной демократии. При этом он пытается объяснить глобальное утверждение либеральной демократии динамикой влияния среднего класса. Кажется странным, что Фукуяма игнорирует метаморфозы сознания среднего класса в фашистских государствах и, соответственно, не делает из этого опыта каких-либо выводов.

Средний класс в его представлении всегда был и остается «морально чистым» носителем демократии. Соответственно, послевоенные процессы демократизации мира Фукуяма связывает не с разгромом фашизма и распадом колониальных империй, а с успехами мирового экономического развития и увеличения доли среднего класса в общей массе населения различных стран мира. Он исходит из того, что глобальная функция среднего класса состоит в придании устойчивости процессу расширения демократии. Он не видит в этом процессе «подводных течений», изменяющих картину цивилизационной эволюции. Он фиксирует тенденцию, которая сложилась в послевоенный период, тенденцию расширения влияния демократии, и свидетельствует, что начиная с 70-х годов XX в., когда в мире насчитывалось 45 выборных демократий, происходил процесс их нарастающего влияния в мире, так что к концу 90-х годов их численность достигла 120.

Фукуяма не видит опасности реанимации фашизма. Он исходит из того, что «сегодня существует широкий глобальный консенсус относительно легитимности, по крайней мере в принципе либеральной демократии» 10 10 Francis Fukuyama. The Future of History // Foreign Affairs, January / February 2012. Vol. 91. Number l. P. 56. .

Но что может «вызреть» внутри нее? Внешняя форма может маскировать глубинное содержание. Это и показал опыт Веймарской республики. Фукуяма под углом зрения самосознания «образованного класса» рассматривает и оценивает события в странах Восточной Европы, Латинской Америки и так называемую «арабскую весну». «Желание политической свободы и участия – это не культурное своеобразие европейцев и американцев 11 11 См.: Там же. , – пишет он. – Но, видимо, следует более внимательно посмотреть на социальную сущность возникновения “новой демократии”».