Эндрю Дельбанко - Колледж. Каким он был, стал и должен быть

На старших курсах я переехал в Дом пития и курения, снял дешевую комнату… вкрутил синюю лампочку в потолок и спал там, в основном один… пил в гостиной с… компанией, которая включала в себя… парня… который то ли был, то ли не был студентом, хотя, учитывая, что он подсел на мет, его можно было бы считать учеником химика [23] Lipsyte S . The Ask. New York: Farrar, Straus, and Giroux, 2010. Р. 51. .

Такие сюжеты обычно порождаются воспоминаниями о реальных событиях. По свидетельству выдающегося врача Спенсера Форемана, руководившего перестройкой больницы Монтефьори в Нью-Йорке, небольшой колледж свободных искусств, в котором он учился в 1950-е годы, был местом, где «различие между студентами-медиками и не-медиками» состояло в том, что «студенты-медики начинали пить во вторник вечером. А все остальные пили каждый вечер» [24] Foreman S. Spencer Foreman, MD in First Person: An Oral History. Chicago: American Hospital Association Center for Hospital Administration and Health Care Administration History and Health Research and Educational Trust, 2008. P. 6. . К рассказам о жизни в колледже, которые постулируют некий золотой век, когда студенты рано ложились спать и рано вставали, стараясь ночью как следует выспаться (в одиночестве, конечно же) ради завтрашних благородных трудов, всегда следует относиться с осторожностью. Такого никогда не было.

На самом деле на протяжении почти всей своей истории колледж был полуисправительным заведением, куда родители «отправляли» мальчиков на «временное содержание под стражей» [25] Bledstein B. J . The Culture of Professionalism: The Middle Class and the Development of Higher Education in America. New York: W. W. Norton, 1978. Р. 227; Veysey. Emergence of the University. Р. 269. . Только потому что они не могли воспроизвести четырехугольный двор Оксфорда и Кембриджа, с их каменными стенами и охраняемыми воротами, основатели Гарварда возвели вокруг двора высокий забор – не столько для того, чтобы отпугивать коров и коз, сколько чтобы не выпускать студентов [26] Morison . Founding of Harvard. Р. 229. . Сегодня мы ожидаем обратного: поступление в колледж означает пребывание на игровой площадке с неограниченной свободой.

Наиболее яркий пример расширения свободы – это, конечно, секс, который проделал длинный путь с тех времен, когда он представлял собой тайные интрижки, описанные в романах Ф. Скотта Фицджеральда или Дж. Р. Марканда, в которых юноши из Принстона или Гарварда, пока их не женили на девушках из светского круга, развлекались с проститутками или служанками, или как два поколения спустя, в романе Филипа Рота, где «сокурсниц… прижимали к стволам деревьев в темноте» юноши, отчаянно пытающиеся воспользоваться последними минутами, прежде чем их подружкам придется в одиночку возвращаться в свое общежитие. В большинстве колледжей все это ушло в прошлое. Пару лет назад администрация уважаемого колледжа на северо-востоке была вынуждена ввести правило, запрещающее «любой половой акт в комнате общежития в присутствии хотя бы одного соседа по комнате» [27] Roth . Indignation. New York: Vintage Books, 2009. Р. 49. Tufts U. Bans Student Sex When Roommates Are Present // Chronicle of Higher Education. 2009. September 28. Рассказ о жизни в том же самом кампусе можно найти в книге «Власть леди» Нэнси Бауэр, декана философского факультета в Тафтсе: «Если вы зайдете в кампус американского колледжа в понедельник утром, то увидите немалое число поразительно амбициозных и талантливых молодых женщин, знающих, как распорядиться своими интеллектуальными способностями и готовых оказать решительное сопротивление всему – включая отношения с жалким, зависимым мужчиной, – что может стать у них на пути. Вернитесь туда к началу вечеринок и увидите, что многие из этих девушек (они давным-давно перестали называть себя “женщинами”) бахвалятся своей сексуальной силой, одеты настолько вызывающе, насколько хватит смелости, не уступают парням ни по части выпивки, ни по части съема партнеров… Когда они стоят на коленях перед возбужденным парнем, с которым только что познакомились на вечеринке, они искренне ощущают свое могущество – даже чувствуют себя садистками. В конце концов, хотя они не встали и не ушли, они могли бы это сделать в принципе. Однако на следующее утро студентки привычно рассказывают мне о том, что их охватывает “постсъемное похмелье”. Они встречают парня в кампусе и вздрагивают. Или же, к своему удивлению, тщетно хотят большего – если не сногсшибательного принца (или, может быть, вампира), то хотя бы парня, который записал бы их номер телефона в свой мобильный прошлой ночью. Когда смска не приходит, они отправляются на следующую вечеринку». ‹Opinionator.blogs. nytimes.com›. 2010. June 20. . По-видимому, для соседа, который хочет быть участником акта, делается исключение.

За последние пятьдесят лет или около того подобное распространение свободы стало наиболее очевидным изменением в жизни колледжа – не только сексуальной свободы, но и того, что можно назвать свободой поведения и манер, свободой выбора, поскольку значительно увеличилось количество курсов и предметов, и, возможно, что важнее всего, свободы суждения, поскольку колледж практически перестал играть роль арбитра ценностей. Лишь относительно небольшое число колледжей требует оговоренного набора предметов для получения диплома, а сам перечень предметов стал чем-то средним между энциклопедией и пресловутым китайским меню, из которого студенты выбирают чуть-чуть того, чуть-чуть этого, если только не специализируются на «точных» науках, для которых выбор гораздо уже.

Эта ситуация порождает забавные моменты. Старые учебные заведения твердят в рекламных проспектах («успокоительных печатных материалах», как некогда называл их Торстейн Веблен, при помощи которых публике продают «ходовые иллюзии») о своем почтенном возрасте, тогда как в самом учебном заведении прошлое разоблачают, изображая его в виде темных веков, когда попечители всюду совали свой нос, президенты были автократами, а преподаватели из «старых выпускников» имели по всем вопросам совершенно отсталые взгляды [28] Veblen Th . The Higher Learning in America. [1918]. New York: Hill and Wang, 1957. Р. 101, 99. . Следы ненавистного старого колледжа сохранялись до самого недавнего времени. Я помню, как работавший на полной ставке сотрудник библиотеки колледжа обходил читальный зал и хлопал по подошвам студентов, развалившихся на стульях и положивших ноги на стол, пока они не сядут (или, точнее, пока не проснутся) и не поставят ноги на пол.

От всех этих вещей удалось счастливо избавиться – и все-таки, как недавно написал капеллан одного колледжа, сегодняшние студенты, похоже, «хотят сохранить свою с трудом добытую автономию, при этом настаивая на том, чтобы учебные заведения взяли на себя моральную ответственность за их защиту от последствий этой автономии». Руководство колледжа отказалось от своей роли in loco parentis (в качестве родителей), но, когда случается беда, например, когда имеют место какие-нибудь экстремистские высказывания, его по-прежнему винят за то, что оно по-отечески не вмешалось в дело. А когда оно это делает, то скорее оказывает снисхождение. За исключением «точных» наук, академические провалы, в особенности в элитных колледжах, – редкость, а обман везде, кроме военных академий, как правило, считается мелким грехом.