Иван Чихарев - Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика

Настойчиво звучит тема раскола, который вносит Россия своей внешней политикой в ряды Евросоюза и НАТО. С этой точки зрения Москва пытается маргинализировать обе евроатлантические организации, развивая сеть двусторонних отношений и играя на расхождении интересов между отдельными странами – членами ЕС и НАТО.

«Геоидеологи» утверждают, что Москва не только осуществля-ет экономическое давление на свое ближайшее окружение, но и, как показывает пример Грузии 2008 г., не останавливается перед прямой военной агрессией. Это должно заставить ЕС задуматься об усилении собственного силового потенциала в готовности противостоять экономическому и военному наступлению Москвы в постсоветском регионе, который отныне является «общим ближним зарубежьем». Имеющиеся здесь «замороженные конфликты» представляют собой прямую угрозу для Евросоюза. В связи с этим характерно заявление спецпредставителя ЕС по Кавказу о том, что «сегодня, в отличие от того, что было еще несколько лет назад, ЕС располагает необходимыми военными средствами для участия в их урегулировании» [цит. по: Facon, 2007, p. 636].

Антироссийская риторика еще в большей мере характерна для популярной геополитики Евросоюза. Ведущие европейские СМИ, как и лидеры отдельных стран, среди которых особенно выделяются руководители государств так называемой «новой Восточной Европы» – Польши, Чехии, прибалтийских государств, – активно муссируют темы недружественности России во взаимодействии с Западом, авторитаризма Путина и деградации всех завоеваний демократии, якобы достигнутых страной при Ельцине, диктата Москвы в отношении Грузии и Украины и нецивилизованности ее внешней политики в целом, а главное – использования «энергетического оружия» как средства политического давления и шантажа [подробнее см.: Цыганков, Фоминых, 2008].

Что касается позиций рационально-прагматического течения в рамках формальной геополитики ЕС, то их достаточно четко выразил в одной из своих статей С. Сюр: «…Лучше способствовать стабилизации страны, а для этого избегать цинично провоцировать ее старыми методами силовой политики… Европейский союз особенно заинтересован в стабильной и спокойной России как необходимом партнере в области как безопасности, так и экономики» [см.: Sur, 2007].

Современная Россия – это неустранимый актор международной сцены. Поэтому в вопросах безопасности, так же как и экономического сотрудничества, Европа должна сделать шаг навстречу ей. «Непримиримость России связана с ее восприятием ЕС, который стремится навязать ей свои ценности в одностороннем порядке и таким способом, который она считает неадекватным и унизительным» [Bayou, 2010].

Не отрицая значения ценностных расхождений, а иногда и выдвигая их на передний план в политической полемике с Россией, практическая геополитика Евросоюза также отличается более взвешенными позициями, в основе которых лежат экономические и политические интересы. Характерна в связи с этим Белая книга о внешней и европейской политике Франции на 2008–2020 гг., подготовленная комиссией под общим руководством Алена Жюппе – близкого к президенту Н. Саркози и впоследствии министра иностранных дел в его правительстве. В ней отмечается наличие разногласий, недоразумений и задних мыслей в отношениях Евросоюза и России. Вместе с тем основная мысль, касающаяся этих отношений, звучит так: «Экономическая и политическая взаимозависимость… побуждает нас к сотрудничеству с Россией по многочисленным вопросам, в которых мы имеем общие интересы – от энергетики до иранской ядерной программы» [Juppé, Schweitzer, 2008, p. 68].

При этом, как считает Шатре, поле для маневра у Евросоюза довольно узкое: или он занимает по отношению к России критическую и отстраненную позицию, что чревато риском увеличения напряженности в отношениях с ней в ущерб общеевропейским стратегическим целям; или же он сотрудничает с ней и тогда подвергается большому риску потворствовать удовлетворению некоторых российских целей, в частности, усилению ее влияния в Европе в ущерб интересам ЕС (в частности, в области энергетики и региональной безопасности) [см.: Chatré, 2010].

Так или иначе, «извлечь наибольшие выгоды от ее [России] нынешнего ослабления представляется огромным искушением. Это касается, прежде всего, ее соседей и бывших сателлитов. Их чувства понятны и не могут игнорироваться. И все же это опасное искушение», – констатирует С. Сюр [Sur, 2007].

Таким образом, при очевидном преобладании геоидеологии над геоэкономикой в формальной геополитике Евросоюза в отношении России его практическая геополитика, при всей довольно значительной эмоционально-идеологической составляющей, содержит не менее – если не более – сильный рационально-прагматический элемент. Иначе обстоит дело с польской геополитикой.

Польская геополитика в отношении России, с одной стороны, отражает общее состояние геополитики Евросоюза, а с другой – имеет собственные особенности в этом плане. Отмечая эти особенности, В.А. Гулевич выделяет в современной Польше три геополитические школы: краковскую, с идеями, в значительной мере отражающими общее состояние геополитики Евросоюза; варшавскую, имеющую четкую проамериканскую ориентацию; «ченстоховскую» или континенталистскую. При этом «проатлантистская геополитическая мысль в Польше имеет явный количественный перевес» [Гулевич, 2011, c. 63].

Резюмируя особенности польской геополитики в сравнении с геополитикой Евросоюза в целом, можно сказать, что они характеризуются следующими моментами.

Во-первых, в отличие от геополитики «Старой Европы», в ней наблюдается более тесная связь между формальной и практической линиями: значительная часть представителей польской формальной геополитики поддерживает, обосновывает и аргументирует официальную линию своего правительства.

Во-вторых, практическая геополитика Польши гораздо более идеологизирована. Темы авторитаризма во внутренней политике России, ее агрессивности в отношении соседей и имперских амбиций, «антиевропейскости», «газового шантажа» и стремления расколоть ЕС – все это присутствует – причем в «усиленном варианте» – в геополитическом дискурсе современной Польши. Вместе с тем его отличие от общеевросоюзного состоит в том, что указанные темы доминируют также в официальных документах и внешней политике польского государства [cм. подробнее об этом: Корейба, 2011]. Как отмечают российские эксперты, «современная польская политика во многом остается производной от традиционных идеологем и подходов, не подвергшихся до сегодняшнего дня сколько-нибудь существенной ревизии». При этом стремление «Старой Европы» исходить в отношениях с Россией из принципов рациональности и экономического прагматизма польским политическим истеблишментом воспринимается как проявление политической наивности либо цинизма [Бирюков, Савин, 2010, c. 53].