Евгений Лукин - Бал был бел

Однажды вынесут во двор
мою бесчувственную тушку.
И шестикрылый прокурор
определит на всю катушку.
Сведут в угрюмые места,
где соответствующий климат.
А то, что я любил Христа,
в расчёт, наверное, не примут.

Ах, цикады вы, цикады,
насекомые мои!
Ваши трели — как цитаты
из инспектора ГАИ.

По дорогам и посевам
с кочек, веточек, коряг —
трели, трели, будто всем вам
не хватает на коньяк…

Ракета, если верить интернету,
туристов на орбиту подняла.
Угрюмо размышляю с похмела:
«Отмыли всю наличную монету?
Раздели конкурентов догола?
Нам что уже, другого дела нету,
как созерцать из космоса планету
и умиляться, сколь она мала?»

На скворечьем просторечье
изъясняется ветла.
Дивны Божии дела.
То ли дело человечьи!
Догорает Междуречье.
Скоро выгорит дотла.

Куда судьба тебя ни сватай:
в Торонто или же в Тамбов —
ты вновь вернешься в город статуй,
вооружённых до зубов.

Все изваяния Гранады
стату́ям нашим — до плеча.
В руке разжатой — ни гранаты,
ни автомата, ни меча.

Скучает сердце. Глазу нужен
суровый город вдалеке,
где только Ленин безоружен —
поскольку на броневике.

Над перекрестием дорог,
гремя, безумствует пророк.
Он абы как — вдали! вблизи! —
вонзает свой слепящий лом.
Из нас любого порази —
окажется, что поделом.
Илье без разницы, в кого.
Но мне-то, мне-то каково!

Тот ради славы, тот в избытке мужества,
иной в угоду звонкому грошу,
а я который год пишу от ужаса,
что больше ничего не напишу.

Посмотри: встаёт цунами
над скорлупками квартир.
Так, разделываясь с нами,
красота спасает мир.

На дверях сменили код.
Не спасло. Звоночек — звяк!
Ладно. Здравствуй, Новый год.
Ты последний или как?

Новое несчастье накатило,
повело себя, как Чикатило.
И кричать бессмысленно, понеже
прибегут, помогут, но не мне же!

Подай ты нам на прожитво,
страна двуглавого орла,
хотя бы крошечку того,
что ты у нас отобрала!

Стебли ног отрастя в феврале,
вы не рано ль оттаяли, девушка?
Вам бы шейку закутать, да не во что!
Ой, простите, у вас «шевроле»…

За каким, простите, чёртом,
отвергая благодать,
всё воюем да воюем —
нет бы девушек любить!

Всё грустишь ты о своём, о девичьем,
всё играешь русою косой.
Ночь в окне написана Малевичем,
а сама ты — Паблой Пикассой.

Заломаю берёзку у брода,
по откосу огнём полыхну.
Ты на мне отдохнула, Природа?
Дай и я на тебе отдохну!

О чём бы я, ребята, ни трындел,
меня, как говорит германский гений,
колеблет только звёздный беспредел
и беспредел моих поползновений.

Умри, бормочущая бестия!
Покойся, подлая, во рву!
Куда надёжнее известия,
пропущенные сквозь молву.

Солнце — как нао́хрено,
и добычи — до́ хрена:
словит зверя Маугли,
обдерёт — и на угли.

Прикиньте, примерьте — и
стоном застонется:
а ну как бессмертие —
та же бессонница?

Улучшается память с годами —
мы уже вспоминаем о смерти.
Хоть бы, что ли, кирпич оборвался,
чтобы заново память отшибло!

Несмотря на вычищенный ствол
и на камуфляжную расцветку,
я бы с ним в разведку не пошёл.
Я ж не идиот — ходить в разведку!

От Петербурга до Оби
никто не сделался безгрешней —
и, как державу ни дроби,
процент мерзавцев будет прежний.

В нашем нынешнем дерьме,
громоздящемся бугристо,
тот писатель, кто в тюрьме.
Остальные — беллетристы.

Пусть неровен и петлист
путь из нашенского мира:
я не просто эскапист —
я прикончил конвоира.

Подвергнув жизнь крутому арбитражу,
но истины в итоге не изведав,
я приглашаю вас на распродажу
изобретённых мной велосипедов.

Среди разборок и ушу
в российском тонущем корыте
не я фантастику пишу,
а вы фантастику творите.

Разъявши на случайные слова
себя и мир, мы породили разум —
и вот собрать пытаемся по фразам
всё то, что развалили однова.

Пожалейте бедолагу:
променял житуху целую
на бумагу, на бумагу —
хорошо бы хоть на ценную!

Оцени оборот,
интонацию, зык:
чем беднее народ —
тем богаче язык.

Разберутся и с ворами:
вышлют на лесоповал
поработать топорами
всех, кто плохо воровал!

Социализм, возвращайся немедленно
в наши места:
лучше травить анекдоты про Ленина,
чем про Христа!

Не вскрывайте поллитру,
не меняйте программы —
мы продолжим молитву
сразу после рекламы.

Безбожник! Пускай ты фразу
отточишь, как багинет [24] Багинет — кинжал-штык XVII века. ,
свидетельствую: ни разу
не видел, что Бога нет!