Евгений Лукин - Бал был бел

Постигая тору или сутру,
тратишь уйму лишнего труда.
Логика — кратчайший путь к абсурду.
Экономьте время, господа!

Камера. Тюремный непокой.
Вроде бы свободы — никакой.
Если ж философски поглядим:
ты — осознан. Ты — необходим.

Вроде бы и пить уже невмочь,
но попробуй график поломай:
кончилась Вальпургиева ночь —
а за нею сразу Первомай!

Люди! Осень пришла во дворы,
рдея!
Подскажите же, будьте добры:
где я?

— Как вы достигли вершин?
— Признание совершим:
пока я катился на дно,
вершиною стало оно.

Чуть возлёг — и над газоном,
как над головой Дамокла,
что-то лопнуло со звоном,
рухнул дождь, и всё намокло.

Язык кудрявый, матерный, родной,
ты вечен по сравнению со мной:
исчезну я, а ты всё так же будешь
кудрявиться над отчей стороной.

Не смотри, что я уже седой —
диссида осталась диссидой:
раньше увлекался «Континентом»,
а теперь вот — «Красною звездой».

Провели бы двести двадцать Митек
несанкционированный митинг —
да понабежали из ОМОНа
пятьдесят четыре Парамона…

Кормит мужа хорошо и много,
никаких превратностей не ждёт…
Да, через желудок есть дорога.
Рассказать, куда она ведёт?

Вы, в разврате потонувшие,
отойдите, потому что я
не торгую звонкой лирою —
я чулками спекулирую!

Изрёк Христос, осмеянный жестоко,
что нет в своём отечестве пророка.
Так даже с этим на Руси негладко:
пророки — есть. С Отечеством накладка.

Весь во власти мая месяца,
залюбуюсь даже дракою,
при условии что месятся
коммуняка с демокракою.

Не расстраивайся, старина!
Скоро всё опять поменяем.
Сгинут чёрные времена,
станут светлым воспоминаньем.

Да, конечно, Стенька Разин
был не слишком куртуазен,
да и пленная княжна
больно, знаете, нежна.

Голубые наши очи ети́!
Удивительная нация мы!
Ну не может Русь без очереди:
не за маслом — так за акциями.

Не доглядела
Божья благодать:
грешило тело —
а душе страдать?

Чего расселся, идиот,
глаза навыкат?
Россия дальше не идёт.
Прошу на выход!

Я бы в строгой сталинской манере
за экономический развал
всем ворам влепил по высшей мере,
ежели бы сам не воровал!

Пью в одиннадцать дня
прямо на веранде —
уж такой у меня
модус операнди.

О Русь! Грядущего росток!
Взираю на тебя с восторгом.
Здесь Запад снюхался с Востоком
и спился с Западом Восток.

Поглядите на пахана,
что подносит ко лбу щепоть.
Так за них ещё и Господь?!
Ну тогда нам и впрямь хана!

Перебирая Борек, Гришек, Вовок,
легко подумать, боже упаси,
что честных главарей преступных группировок
уже и не осталось на Руси.

Любители анекдота,
поймите мою трагедию:
подходит герой анекдота —
и: «Вставь, — говорит, — в трагедию!»

Ну вот опять пришло чего не ждали.
А ведь фантасты вас предупреждали!

— Когда в нашем сердце сиял
восторг героических дел,
скажи: ты за правду стоял?
— Дурак! Я за правду сидел.

Брожу и озираюсь допоздна:
куда ни плюнь — такие все крутые,
что лучше уж нашествие Батыя,
чем собственная наша крутизна.

Не брани враля и демагога,
не кляни державный беспредел:
несть урода, аще не от Бога
нами бы со славой володел.

Кончилась анархия,
съедена стерлядка.
Думаю: а на хер я
требовал порядка?

Под приятную трель клавесина
ежедневно читая Расина,
жил блондин по соседству с мартеном,
по утрам просыпаясь шатеном.
…Ты умойся сперва керосином,
а потом увлекайся Расином.

Бухой водитель вывалил вчера
полкузова бетона в бункера.
Никто не всполошился до утра.
Бетон засох. Долбаем бункера.
Растёт обломков сизая гора.
Бетон гудит. Долбаем бункера.
Над нами зной звенит, как мошкара.
В глазах темно. Долбаем бункера.
Глядите все! Поближе, детвора!
Вас это ждёт. Долбаем бункера.
Шло казачьё на нас, шли юнкера…
Разбили их… Долбаем бункера…

Невезение фатальное
или чьё-то недомыслие —
только лайнер комфортабельный
пополам переломился.

Из него я с криком выпорхнул,
улетел навстречу моргу.
Жалко только, что не выкрикнул
всё, что думаю, парторгу!

Разумеется, не в курсе я,
где упали наши тушки,
но лежим мы всей экскурсией
на колеблющейся тучке.

Всё кругом белее сахара,
но увидел я — кого же?
Моего парторга с арфою.
С перепугу чуть не ожил!

Тянут ангелы сопранами,
а парторг октавой выше:
мол, на общее собрание,
кто трагически погибши!

Мол, товарищи, попомните:
вы в раю, а не в Ростове,
вы советские покойники —
будьте этого достойны!

Коллектив согласье выразил,
содрогаясь от восторгу.
Ох и мудро ж я не высказал
всё, что думаю, парторгу!