Юрий Визбор - т.1 Стихотворения и песни

Ты наивно предлагаешь
Мне лекарства от обид…
Дорогая, дорогая,
Я не ранен, я убит.

Чутко горы спят,
Южный Крест залез на небо,
Спустились вниз в долину облака.
Осторожней, друг, —
Ведь никто из нас здесь не был,
В таинственной стране Мадагаскар.

Может стать, что смерть
Ты найдешь за океаном,
Но все же ты от смерти не беги.
Осторожней, друг, —
Даль подернулась туманом,
Сними с плеча свой верный карабин.

Ночью труден путь,
На востоке воздух серый,
Но вскоре солнце встанет из-за скал.
Осторожней, друг, —
Тяжелы и метки стрелы
У жителей страны Мадагаскар.

Южный Крест погас
В золотом рассветном небе,
Поднялись из долины облака.
Осторожней, друг, —
Ведь никто из нас здесь не был,
В таинственной стране Мадагаскар.

Лишь утром снега берегут
Остатки ночной тишины.
Стоял альпинист на снегу
У скал красноватой стены.

И кончив вязать на себе
Веревку, ведущую к другу,
Пожал он багровой Ушбе
Холодную скальную руку.

Где небо состоит из тьмы и снега
И не приходит радостью для глаз,
Я вспоминаю острый скальный гребень,
Нахарский лес, вечерний Учкулан.

Бушующую пену Гондарая.
Лазурь Бадук. Глухой Кичкинекол.
Рассветы Теберды. Девчонку Раю.
Вершин далеких снежный частокол.

Забытый кош в туманной Гвандре где-то,
На ледниках — пустые диски мин.
Большую Марку в золоте рассвета.
Большую дружбу сорока восьми.

Теберда, Теберда, голубая вода,
Серебристый напев над водой.
Теберда, Теберда, я хотел бы всегда
Жить в горах над твоею волной.

Серебрей серебра там бурунная рать
По ущелью бурлит, не смолкая,
Там в туманной дали бастионом стоит
Синеватая Белалакая.

Теберда, Теберда, голубая вода,
Нет красивей твоих тополей.
Я б остался всегда коротать здесь года,
Если б не было русских полей.

Я б остался, поверь, если б как-то в метель
Я б одну не довел бы домой.
Теберда, Теберда, голубая вода,
Серебристый напев над водой.

Этот летчик был мальчишка
Из далекого Кентукки.
Дул в бейсбол, зевал над книжкой,
Продавал бананов штуки.
Что б ни делал он на свете,
Песню пел, что всем знакома:
«О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!»

Мир для парня очень прост —
В мире сорок восемь звезд,
Где прикажут — там воюй,
А помрешь — так не горюй.
И разносит песню ветер
По всему аэродрому:
«О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!»

Автомат приник к стене —
Пить полезно на войне.
Нынче вылетов не жди —
Пятый день идут дожди.
Он с утра лежит в кювете,
Мечет молнии и громы:
«О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!»

Под крылом страна чужая,
Бомбы землю разрывают.
Хмур радист, хандрит пилот, —
Что вы, парни, за народ?
Ничего, что день невесел,
Мы вернемся, выпьем рома.
О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!

Но однажды утром рано
Он был сбит в бою тараном,
И он бредит на рассвете,
Превратившись в груду лома:
«О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!»

Полночь в зените,
Лунные нити
На снегу.
Прошлой весною
Были с тобою —
Той весны забыть не могу.

Старые ели
Чуть поседели.
Снегом пушистым лед замело.
В небе морозном
Ясные звезды,
И от месяца так светло.

Помню все встречи,
Каждый наш вечер
Наизусть.
В роще весенней,
В чаще сирени
Ты шепнула мне: «Не вернусь!»

Все же я знаю —
Будем, родная,
Мы вдвоем.
Новой весною
Вместе с тобою
Эту песню мы пропоем.

Мирно засыпает родная страна,
И в московском небе золотая луна.
Ночью над Союзом и над нашим вузом
Медленно слетает тишина.
Пусть нам издалёка зачеты грозят,
Думать каждый час об этом все же нельзя.
С песней кончил день ты,
Мы с тобой студенты —
Это значит, мы с тобой друзья.

Много впереди путей-дорог,
И уходит поезд на восток.
Светлые года
Будем мы всегда
Вспоминать.
Много впереди хороших встреч,
Но мы будем помнить и беречь
Новогодний зал,
Милые глаза,
Институт.

Институт подпишет последний приказ:
Дали Забайкалья, Сахалин или Кавказ.
В мае или в марте
Взглянешь ты на карту,
Вспомнишь ты друзей, а значит, нас.
Но пока не кончен студенческий год,
Ждет нас не один еще серьезный зачет.
С песней кончил день ты —
Так поют студенты, —
Это значит, молодость поет.

Камень чуть качнулся вперед
И ринулся вниз, к реке.
Двадцать один непутевый год
Повис на правой руке.

Только удара черная плеть
Да пустота позади,
Только пальцы на рыжей скале
И цифра — двадцать один.

…Я долго курил над пропастью снежной,
Теперь я не мог не понять:
Ночь, любимая спит безмятежно,
Но втихомолку молится мать!

Черная вершина мерзлой ели
Над вечерней синевой лугов.
Свернуты декабрьские метели
В серые перины облаков.

Вот плетень, скосившийся убого,
Огонек — как видно, от костра.
Санная скрипучая дорога
Не спеша спускается с бугра.

На бугре в снегу стоят осины…
Родина! Ты слышишь ли меня?
Выплывает вечер темно-синий
Из небес старинного литья.

Тихий вечер спустился над Камою,
Над тайгой разметался закат.
Ты сегодня с надеждой упрямою
Ждешь письма от московских ребят.