Юрий Визбор - т.1 Стихотворения и песни

Ах, знаете вы тот аэропорт,
Где толпы пассажиров многотонны,
Где самолеты кружатся толпой
Над полосой горячего бетона?
Небрит, несовершенен, но красив,
Я слушал там, как приглашенье к старту:
«Имеются свободные такси
В Алупку, Феодосию и в Ялту».

Увы, но я там был случайный гость,
Не для меня маршруты эти были:
Меня ждала страна сплошных снегов —
Суровые арктические мили.
И там, где ветер айсберги носил,
Я говорил: «Не вешать нос, ребята:
Имеются свободные такси
В Алупку, Феодосию и в Ялту».

Забросила судьба туда меня
Через одно созданье дорогое,
Которое решило поменять
Одно, как говорится, на другое.
И, до конца ее не расспросив,
Я ей сказал чуть-чуть холодновато:
«Имеются свободные такси
В Алупку, Феодосию и в Ялту».

Вот так живу за тридевять земель,
Курю табак на баке пакетбота.
Язычник, поклоняюсь я зиме,
Помноженной на тяжкую работу.
Когда-нибудь и я паду без сил
На той земле, что праздностью объята.
Имеются свободные такси
В Алупку, Феодосию и в Ялту.

Надеюсь видеть вас счастливыми,
Не юной красотой красивыми,
На шумных встречах — молчаливыми,
С детьми — талантливо-игривыми.
Надеюсь, ваши приключения,
Пожары ваши и метелицы
Не привели вас к заключению,
Что ничего уж не изменится.

Надеюсь видеть вас, счищающих
Тугую грязь с сапог поношенных,
Крамольным глазом возмущающих
Ханжей и критиков непрошеных.
Надеюсь, дети ваши здравствуют
И шествуют тропой отважною,
Растут ужасные, лобастые
И замышляют нечто важное.

Надеюсь видеть вас спокойными
Перед болезнями и войнами,
Перед годами и разлуками,
Перед сомненьями и муками.
Надеюсь, что листы падучие
Не означают нам предснежия,
А просто сорваны по случаю
Грозою летнею и свежею.

Я иду на ледоколе,
Ледокол идет по льду.
То, трудяга, поле колет,
То ледовую гряду.
То прокуренною глоткой
Крикнет, жалуясь, в туман,
То зовет с метеосводкой
Город Мурманск, то есть Мурма́нск.

И какое б положенье
Ни имели б мы во льдах,
Знают наше продвиженье
Все окрестные суда.
Даже спутник с неба целит,
В объективы нас берет,
Смотрит, как для мирных целей
Мы долбаем крепкий лед.

И какой-нибудь подводник,
С бакенбардами брюнет,
Наш маршрут во льдах проводит,
Навалившись на планшет.
У подводника гитара
И ракет большой запас,
И мурлычет, как котяра,
Гирокомпас, то есть компа́с.

Но никто из них не видит
В чудо-технику свою,
Что нетрезвый, как Овидий,
Я на палубе стою,
Что, прогноз опровергая,
Штормы весело трубят,
Что печально, дорогая,
Жить на свете без тебя.

Мы стояли с пилотом ледовой проводки,
С ледокола смотрели на гаснущий день.
Тихо плыл перед нами белый берег Чукотки
И какой-то кораблик на зеленой воде.

Там стояла девчонка, по-простому одета,
И казалось, в тот вечер ей было легко,
И, рукой заслонившись от вечернего света,
С любопытством глядела на наш ледокол.

Вот и все приключенье. Да и вспомнить — чего там?
Пароходик прошлепал, волнишка прошла.
Но вздохнул очень странно командир вертолета,
Философски заметив: «Вот такие дела».

Ледокол тот за старость из полярки списали,
Вертолетчик женился, на юге сидит.
Да и тот пароходик все ходит едва ли,
И на нем та девчонка едва ли стоит.

А потом будут в жизни дары и находки,
Много встреч, много странствий и много людей…
Отчего же мне снится белый берег Чукотки
И какой-то кораблик на зеленой воде?

Там, где пел для нас прибой,
Я иду теперь с другой.
Солнце на ее плечах,
Чайки в синеве кричат.
А я, представь себе, молчу,
Ключи какие-то кручу…
Зачем поехал я на юг
Память ворошить свою?

Вот пустует скамья,
Где сидели ты и я.
Мне другая говорит:
Что случилось? Что болит?
Да так, я говорю, пустяк, —
Мотив не вспомню я никак,
Мотив, который я любил,
Помнил, а теперь забыл…

Над городом, над липами белесыми
Стоит мороз, пуская синеву.
С мохнатыми от инея колесами
Трамваи отправляются в Москву.

Ведь каждый день связать им нужно заново
Провинций отдаленные моря:
В Черемушках, Черкизово, Чертаново
«Давай поедем в город» — говорят.

Сиреневый рассвет на крышах ежится,
И рельсы поворотные визжат,
И пальцами протопленные рожицы
На ледяных окошечках дрожат.

Снега над нашим городом посеяны,
Мороз стекает с купола Земли,
Как будто шел по северу рассеянный
И крынку с белым холодом пролил.

Да здравствуют московские трамвайщики —
Рассветных судеб временный причал,
Будильников вернейшие товарищи,
Товарищи встающих по ночам!

С потертыми билетами сезонными
Плывем мы в океан большого дня,
И воротник пальто демисезонного,
Как флаг зимы на кораблях, поднят.

Пока в Москве немногие увидели
Сегодняшнего утра первый свет,
Привет вам, обитатели обители,
Катящейся по утренней Москве!

Да, мой любимый, все долги
Мы заплатили непростой своей судьбе.
Мы жили судьбами других, —
Пора подумать о себе.

А наши годы все скользят,
Как птицы осени, летящие на юг.
Нас не оставили друзья,
Но как редеет этот круг!

Как наши дети подросли —
Вот верный счетчик нашим общим временам.
Уйдут, как в море корабли,
И торопливый поцелуй оставят нам.

Да, наша молодость прошла,
Но, знаешь, есть одна идея у меня:
Давай забросим все дела
И съездим к морю на три дня.

И будет в нашей жизни миг,
Когда простой весенний луч
Порвет завесу низких туч,
Затеяв детскую игру,
И ветры, будто бы друзья,
Слетятся к нашему костру.

Не сотвори себе кумира
Из невеликих мелочей —
Из обстановки и квартиры,
Из посещения врачей,
Из воскресенья и субботы,
Из размышлений о судьбе.
В конце концов, не в наши годы
Унынье позволять себе.

Не сотвори себе кумира,
Ведя житейские бои,
Из неизбежных и унылых
Подсчетов прибылей своих.
И может, ты прошел полмира
В исканьях счастья своего —
Не сотвори себе кумира
Ни из себя, ни из него.