Ларс Твид - Психология финансов

Кейнс родился в Англии в 1883 году, в год смерти Карла Маркса. Он быстро доказал, что обладает экстраординарным умом. Когда ему было шесть лет, он пытался анализировать работу своего мозга, а в 28 стал редактором одного из самых уважаемых финансовых изданий Англии: Экономического Журнала [2] Economic Journal. . За свою жизнь он выполнил фундаментальные экономические исследования, а в какой-то период даже был заместителем министра финансов Великобритании.

В то время как жизнь Карла Маркса была профессиональным фиаско, Кейнс купался в успехе не только как общественный деятель, но и как инвестор. Каждое утро он по полчаса проводил в постели, планируя свою инвестиционную стратегию (он предпочитал товары и валюты), приносившую ему по два миллиона долларов в год. Он также управлял фондом Королевского Колледжа в Кембридже, капитализация которого под его финансовым управлением увеличилась более чем в десять раз.

Именно поэтому работы Кейнса, имеющие отношение к инвестированию и фондовым рынкам, имеют столь большое значение. Так о чем же именно он писал? В своей книге The General Theory of Employment, Interest and Money (1936 год) он рассуждал:

Следует предположить, что конкуренция между квалифицированными профессионалами, с собственными суждениями и знаниями, превосходящими те, которыми владеет среднестатистический частный инвестор, нейтрализует выходки невежественного индивидуума, предоставленного самому себе. Однако случается, что силы и умения профессионального инвестора и спекулянта направлены на что-то еще. На самом деле большинство из этих людей сильно беспокоит не создание первоклассных долгосрочных прогнозов возможного дохода от инвестирования на всем его протяжении, а предсказание изменений в условном базисе оценивания, которое шло бы чуть впереди основной массы. Социальная цель искусного инвестирования — разгром темных сил времени и невежества, окутывающих все наше будущее. Реальная, частная цель самого искусного инвестирования сегодня — «превзойти все и вся», как хорошо говорят об этом американцы, перехитрить толпу, всучить плохую или обесцененную монету в полкроны другому.

Несомненно, Кейнс считал фондовые рынки близорукими и абсурдными, а борьбу с «темными силами времени и невежества» намного более сложным делом, чем «превзойти всё и вся».

Наихудшая проблема, с которой приходится сталкиваться во время поиска истинной стоимости, не в том, что построить экономическую модель правильного прогнозирования трудно, и не в том, что истинная стоимость движется вместе с ценой. Наихудшая проблема в том, что, чем лучше экономические имитационные модели описывают действительную динамику мира, тем хаотичнее становится их поведение. Или, другими словами, чем тщательней наши ученые-экономисты продумывают и усложняют свои модели, тем все более очевидно, что такие модели никогда не смогут предсказать долгосрочное развитие вообще.

Математики смеются над этим, потому что они всегда это подозревали. «Причина, — говорят они, — в том, что истинная математическая природа сложных динамических систем, таких как экономика, чрезвычайно беспорядочная и крайне непредсказуемая». По словам математиков, экономистам просто долгое время не удается осознать истинную суть своей задачи, потому что им не под силу постичь истинный смысл нелинейной математики. А «истинный смысл нелинейной математики, — они говорят, — в том, что в основном вы можете прогнозировать поведение таких систем только на очень короткий срок».

Объяснение этому лежит в совокупности специфических феноменов, обычно описываемых как «детерминированный хаос». А хаос означает, что для многих или даже подавляющего большинства экономических систем количественное прогнозирование объективным образом нельзя провести. Поэтому при разгроме темных сил времени и невежества нам остается альтернатива подчиниться только своим личным и субъективным догадкам. И они, конечно же, сплетаются с нашими личными и субъективными эмоциями, такими как надежда, страх и жадность.

В книге The Battle for Investment Survival преуспевающий инвестор, американец Джеральд Лоеб (1957 год), описывает рынки следующим образом:

Нет окончательного ответа на вопрос относительно истинной стоимости ценных бумаг. Дюжина экспертов придет к 12 различным заключениям. Часто случается, что несколько мгновений спустя каждый из них меняет свой вердикт, если появилась возможность пересмотреть свое мнение из-за изменения ситуации. Рыночные ценности, лишь частично фиксируемые в бухгалтерском балансе и отчете о прибылях и убытках, намного больше определяются человеческими надеждами и страхами, жадностью, амбициями, стихийными бедствиями, изобретениями, финансовыми стрессами и напряжениями, погодой, открытиями, модой и другими бесчисленными факторами — невозможно перечислить все, не упустив чего-либо.

Итак, понятно, Великие Мастера могут не согласиться друг с другом в вопросе, как делать деньги на фондовой бирже, но они обязательно согласятся, что рынок часто бывает абсурдным. Но возможно ли анализировать «надежды и страхи», «жадность и амбиции», чтобы предсказывать «финансовый стресс и напряжение» инвесторов? Или, может быть, чтобы рассчитать их покупательную силу в данный момент времени? Или, скажем, чтобы узнать, какого «инвестиционного стиля» они собираются придерживаться?

Существует группа спекулянтов, пытающаяся прогнозировать, основываясь на прошлом поведении рынка. Это и есть «технические аналитики» или «чартисты». [3] От слова «chartist» — специалист по прогнозированию биржевой конъюнктуры, использующий для этого анализ графиков. — Прим. перев.

Сегодня никто не знает, когда графики впервые стали применять для анализа финансовых рынков. Однако самые старейшие документы, известные на сегодня, подтверждают, что история уводит нас к японским рисовым рынкам.

В 1730 году в Японии уже торговали стандартизированными форвардными рисовыми контрактами. Эти контракты во многом идентичны товарным фьючерсам, торгуемым сегодня на многих биржах, но с одним исключением: невозможно было выдвигать требования о физической поставке товаров. Форвардный контракт можно было купить и продать, но нельзя было потребовать по нему поставку риса. Однако вскоре возникла проблема: курс по сделкам за наличные на рис колебался совсем немного, тогда как форвардные контракты демонстрировали большие колебания, что говорило о долговременной перспективе этого процесса. В 1869 году это уже стало серьезной угрозой для правительства и было принято решение закрыть форвардный рынок.