Вашингтон Ирвинг - Альгамбра

Альгамар оплатил мир покорством христианскому игу, но он понимал, что поводов для раздора достанет и что древнюю глубокую вражду надолго не замирить. Он поступал по старому совету: «Вооружайся в мирное время и одевайся в летнее», — и употребил передышку, дабы укрепить свои владения, пополнить арсеналы и содействовать обогащению и подлинному усилению царства. В своих городах он поставил начальствовать тех, кто отличился доблестью и благоразумием и полюбился народу. Он учредил надежные караулы и строгими правилами обеспечил внутренний порядок. Нищим и обездоленным доступ к нему всегда был открыт, и он самолично заботился о должном им вспоможении. Он построил богадельни для слепых, престарелых, увечных и немощных и часто навещал их, да не по назначенным дням, с шумом и свитой, а нежданно-негаданно, чтоб не дать возможности привести все в порядок и сокрыть злоупотребления; воочию и путем расспросов он выяснял, каков уход за призреваемыми, исправно ли блюдут их те, кто за них в ответе. Он основал школы и разные училища; точно так же наведывался и туда, присматривая за воспитанием юношества. Он завел скотобойни и хлебопекарни, чтоб обеспечить народ здоровой пищей по правильным, твердым ценам. Он в изобилии снабдил город водой, соорудил бани и фонтаны, воздвиг акведуки и прорыл каналы, чтоб оросить и утучнить Вегу. И прекрасный город зажил довольно и счастливо: торговые караваны тянулись в ворота и из ворот, склады ломились от диковинных товаров всех стран и всякого климата.

Добавлю, что Альгамар награждал и поощрял умельцев-ремесленников, заботился об улучшении пород лошадей и другого домашнего скота, покровительствовал землепашеству; при его содействии природное плодородие почвы возросло вдвое и прелестные долины стали цветущими садами. Он был внимателен к шелководству и шелкоделию, и гранадские шелка превзошли даже сирийские своею мягкостью и тонкостью расцветок. В горах открылись залежи золота, серебра и других руд и начали разрабатывать прииски; первым из гранадских государей Альгамар стал чеканить золотые и серебряные монеты со своим именем, и чеканились они его попечением весьма искусно.

В середине столетия, сразу после возвращения из-под Севильи, Альгамар начал строить великолепный дворец, самолично распоряжаясь работами зодчих и каменщиков.

Свершения его были изумительны, замыслы величавы, а сам он прост обычаем и неприхотлив. Одевался он более чем скромно, почти неотличимо от своих подданных. Красавиц в его гареме было немного, и навещал он их лишь изредка; правда, содержались они в большой роскоши. В жены он брал дочерей своих приближенных и обходился с ними ласково и с уважением. Мало того, они у него все были дружны между собою. Много времени он проводил в садах, особенно в садах Альгамбры, где были разведены редкие растения и прекрасные душистые цветы. Здесь он услаждал душу чтением книг по истории либо же ему что-нибудь читали или рассказывали; порою на досуге он занимался воспитанием трех своих сыновей, препорученных самым ученым и благонравным наставникам.

Он признал себя ленным вассалом Фердинанда доброй волею и без обиняков — и был верен данному слову, не раз доказав свою преданность и благонадежность. Когда этот прославленный монарх скончался в Севилье в 1254 году, Альгамар отправил к его преемнику Алонсо X послов с соболезнованиями; их сопровождали сто благороднейших мавританских витязей, которые во время погребальной церемонии несли караул у королевского гроба с длинными горящими свечами. Эту царственную дань почтения мусульманский государь воздавал весь остаток своей жизни: в каждую годовщину смерти короля Фердинанда Святого сто мавританских витязей отправлялись из Гранады в Севилью и становились на часы с зажженными свечами в центре громадного храма, у кенотафа [59] Кенотаф (точнее, кенотафия) — пустая гробница, воздвигавшаяся греками и римлянами в тех случаях, если тело усопшего не могло быть найдено. усопшему.

В преклонных летах Альгамар сохранил ясный ум и твердую руку. На семьдесят девятом году жизни (1272 г. от Р.Х.) он повел в битву с вторгшимся неприятелем конный строй своих лучших рыцарей. Когда войско выезжало из Гранады, один из адалидов, военачальников, скакавших во главе, ненароком преломил копье об арку ворот. Встревоженные этим недобрым предвестием, советники Альгамара заклинали его воротиться. Но мольбы их были напрасны. Он настоял на своем, и к полудню, как свидетельствуют мавританские летописцы, роковое знамение исполнилось. Альгамар внезапно занемог и едва не упал с коня. Его возложили на паланкин и понесли назад, в Гранаду, но ему становилось все хуже, и пришлось разбить шатер посреди Веги. Врачи были в замешательстве и не знали, что посоветовать. Через несколько часов он умер в страшных корчах, изрытая кровь. У его смертного одра был кастильский принц Дон Филипп, брат Алонсо X. Прах его набальзамировали, заключили в серебряный фоб и погребли в Альгамбре, к неподдельной скорби его подданных, оплакивавших Альгамара, как родного отца. Я сказал, что он положил начало династии славного рода Насридов. Могу прибавить, что он основал блистательное царство, навеки запечатленное в истории и легендах, — последний оплот пышного мусульманского владычества на Пиренейском полуострове. Дела его были грандиозны, расходы непомерны, но казна не скудела, оттого и пошел слух, будто он понаторел в чародействе и умеет превращать черные металлы в золото. Те же, кто внимательно прочел, что было сказано о его правлении, легко поймут, каким натуральным волшебством и какой простой алхимией пополнялась его несметная казна.

К предыдущим сведениям о мусульманских государях, былых владетелях этих чертогов, прибавлю краткую заметку о монархе, который довершил и изукрасил Альгамбру. Юсуф Абуль Хаджи (или, как иногда пишут, Haxis) был тоже из династии Насридов. Он взошел на гранадский престол в лето господне 1333; согласно мусульманским летописцам, он был могуч телом, осанист и светлолиц; когда же он отпустил длинную бороду, выкрасив ее в черный цвет, вид его, говорят те же летописцы, стал еще благообразнее. Обхождение его было милостивое, приветливое и любезное; свой ратный обычай он согласовал с природным добродушием, воспрещал всякую бессмысленную жестокость, предписывая милосердие к женщинам и детям, престарелым и немощным, ко всем монахам и святым отшельникам. Благородство духа естественно сочеталось в нем с отвагой, но создан он был для мирных дел, а не для бранных подвигов, и, хотя ему часто доводилось воевать, удача обычно ускользала от него.

Такого рода злосчастной затеей был и его совместный с марокканским султаном большой поход против королей кастильского и португальского, который завершился поражением в памятной битве под Саладо [60] … в памятной битве под Саладо — имеется в виду успешное сражение, которое провели объединенные силы Кастилии и Арагона против мусульман в 1340 г. , чуть не положившей конец мусульманской Испании.