Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.1

38

Папирусы.С 70-х гг. XIX в. к эпиграфическому материалу добавляется богатейший и постоянно увеличивающийся папирологический. Достаточно сказать, что серия только папирусов, найденных в Оксиринхе, составляет 20 томов.

Изучение истории античного Средиземноморья ныне немыслимо без помощи этих папирусных текстов, находимых прежде всего в Египте, где их сохранности способствовал сухой климат, но также и в некоторых других местах, в частности в Италии, где в ходе раскопок Геркуланума, уничтоженного извержением Везувия, была обнаружена вилла с философской библиотекой.

Папирус — бумага древности, и точно так же, как бумага наших дней, он не рассчитан на длительное хранение. Но мир богат чудесами, и Египет наряду со своими пирамидами и храмами эпохи фараонов оправдал название «страны чудес», сохранив на окраинах городов и деревень в древних мусорных кучах десятки тысяч хрупких папирусных листков, исписанных преимущественно греческим письмом. Образованные люди часто приводили в письмах отрывки из любимых литературных произведений, а иногда переписывали эти произведения для себя или друзей целиком. Благодаря этому пополнились сборники стихов лирических поэтов Алкея, Сапфо, Коринны, Пиндара, Вакхилида, заполнились лакуны во многих трагедиях Софокла, Эврипида, вернулись в литературу утраченные комедии Менандра, ранее известные лишь по отдельным фрагментам. Но самым сенсационным открытием оказалась обнаруженная в конце прошлого века «Афинская полития» Аристотеля.

Порой встречаются целые папирусные архивы (например, архив одной из семей конца III — начала IV в. или военного легата поздней империи), законодательные сборники (в частности, сборник решений императора Септимия Севера по юридическим вопросам), сборники, связанные с различными религиозными культами (например, большой сборник с текстами литургий).

Вместе с тем, наряду с текстами, рассчитанными если не на вечность, то по крайней мере на ближайшие поколения, в папирусах неизмеримо больше, чем в эпиграфике, бытовых записей — писем, коротких заметок, чьи авторы и не подозревали о том, что будут прочитаны кем-либо кроме их адресатов. Это свидетели живой жизни простого люда, вводящие нас в историю их любви и семейных раздоров, их радостей и обид, в их денежные расчеты, в отношения между господами и рабами, друзьями и врагами — словом, во все мелочи повседневной жизни. Они воссоздают не обобщенно-хрестоматийный, а в подлинном смысле живой облик античного человека.

39

Монеты.*Исключительно важный материал для изучения истории Средиземноморья дают античные монеты, попавшие в распоряжение исследователей намного раньше не только папирологии, но и эпиграфики. Уже в XVIII в. в Вене, где оказалась огромная коллекция древних монет, была проделана гигантская работа, результатом которой явилась подробнейшая классификация 70 000 их видов. Отсюда необычайное богатство информации, которую дает и сам металл монет, и ареал распространения, раскрывающий торговые и культурные связи, и особенно нанесенные на них надписи ( легенда монеты ) и изображения. Они отражают состояние экономики и финансов городов, события политической и культурной жизни, происходящие в государствах перемены. Часто лишь по изображениям на монетах мы узнаем о знаменитых статуях (например, о том, как выглядел Зевс в храме Олимпии или Колосс Родосский), об архитектуре давно разрушенных храмов. Порой только монеты сохранили портретные изображения (например, Пифагора).

Архаические монеты греческих городов, чеканившиеся из серебра, чаще всего с эмблемой города и иногда первыми буквами его названия на лицевой стороне ( аверсе ) и ничем не заполненным вдавленным квадратом на оборотной стороне ( реверсе ), не столь информативны, как монеты более позднего времени, зато это информация, опередившая по крайней мере на столетие первые труды историков. Это первые свидетели греческой колонизации, способные рассказать и об интенсивности торговли, и о размахе колонизационного процесса, и о богах — покровителях полиса, а порой и об экономике тех городов, которые сочли нужным запечатлеть на металле то, что считали главным в процветании своего города: корабль, колос пшеницы, виноградную гроздь или пчелу. Одновременно они становятся свидетелями и независимости того или иного полиса (поскольку именно с независимостью связывалось право на выпуск собственной монеты) и культов его богов-покровителей.

В классический период греческой истории информативность монет значительно возрастает благодаря появлению названий городов, а подчас и имен магистратов, при которых производилась чеканка. В связи с включением в V в. до н. э. бронзы в число металлов, используемых для чеканки, возрастает и разнообразие монет, что расширяет возможности их использования как датирующего материала.

*Параграф написан А.И.Немировским.

40

В эллинистическую эпоху греческие монеты постепенно из регистратора полисной истории превращаются в своего рода портретную галерею правителей держав, возникших на месте полисов, демонстрируя изменения в идеологии греческого общества и в то же время помогая нам заполнить пробелы в политической истории эллинистических государств.

Этрусские монеты — медные, золотые и серебряные — появились почти одновременно с греческими — тоже в VI в. Их начали чеканить практически все города Этрурии, что при отсутствии у этрусков письменной традиции особенно важно для исторической науки: многие из названий этрусских городов определяются только по монетам. Этрусские монеты, даже когда их находят в греческих городах, спутать с греческими невозможно — и потому, что на них стоят этрусские цифры, указывающие на их номинал, и по типичным для них изображениям (голова горгоны Медузы, якорь и дельфин, символизирующие морскую торговлю, колесо, свидетельствующее о торговле сухопутной, а также лев, слон, собака, петух, полумесяц, треножник, изображения богов — покровителей города, отличающиеся по иконографии от богов греческого пантеона).

Почти столетие спустя после лидийских и греческих появляются монеты финикийские и карфагенские — с 480 г. до н. э. в Панорме и Мотии, сицилийских колониях восточнофиникийских городов, постепенно перешедших под власть Карфагена, затем в восточнофиникийских центрах (с середины V в.) и, наконец, в самом Карфагене (с середины IV в.).

Если восточнофиникийская монета тесно связана с персидским влиянием, монетное дело Карфагена демонстрирует явную зависимость от греческого опыта — при всей враждебности карфагенян к главному торговому конкуренту. Изображение на монетах Карфагена и городов, входящих в Карфагенскую державу, Коры или греческой нимфы Аретузы, а также появление в образе чисто финикийского Мелькарта львиной шкуры и палицы греческого Геракла на монетах иберийского Гадеса и прилегающего к Иберии островка Эбисы, или надписи на греческом и пунийском языках на монетах Моции и Панорма (Сицилия) и производимый в этих городах чекан, основанный на эвбейско-аттической системе веса, говорят о взаимосвязи с греками намного выразительней, чем дошедшие до нас литературные источники.