Александр Мацкин - Орленев

биться «всестороннего успеха». Планы у него наметились, в июле

он поедет в Россию, соберет там новую труппу и посетит Тол¬

стого, если Чертков поддержит его просьбу о пьесе. «А теперь,

дорогой мой, не откладывайте, напишите Льву Николаевичу, под¬

толкните его на эту работу — поймите, это достояние целого мира,

и в то же время, я сейчас это хорошо чувствую, мое спасение и

возрождение» 10.

Среди лондонских знакомых Орленева был еще Лоуренс Ир¬

винг, сын знаменитого Генри Ирвинга, тоже актер, не такой вы¬

дающийся, но талантливый, к славе которого, по свидетельству

Эллен Терри, отец относился очень ревниво. Лоуренс Ирвинг был

также и драматургом и, поскольку какое-то время прожил в Рос¬

сии, интересовался русской историей и литературой, даже сочи¬

нил пьесу о Петре Первом и инсценировку «Преступления и на¬

казания». Игра Орленева ему понравилась, и он не раз с ним

встречался. Незадолго до отъезда гастролеров в Америку Ирвинг,

зная, как стеснены они в средствах, устроил в Королевском театре

совместный спектакль английских и русских актеров, такой опыт

братания должен был вызвать интерес у лондонской публики.

Программа вечера была комедийная, англичане с подъемом

играли свои незатейливые вещички, русские — свои; на этот раз

помимо «Невпопад» шел еще водевиль «Ночное», для которого

пригодились хранившиеся в костюмерных Королевского театра

(после постановки «Власти тьмы») рубахи и лапти. Сбор со

спектакля превысил все ожидания. На следующий день Орленев

явился к Вронскому в гостиницу и стал выгребать из карманов зо¬

лотые монеты: «Я принес тебе полпуда золота, это сегодня я по¬

лучил за вчерашний спектакль!» Благодеяния Ирвинга на том

не кончились; как Кропоткин и Чертков, он написал несколько

дружественных писем в Америку, рекомендуя с лучшей стороны

русских актеров.

Память подвела Орленева; в воспоминаниях он пишет, что

приехал в Нью-Йорк в конце января. На самом деле гастролеры

выехали из Лондона 1 марта. Путешествие через океан было

трудным. Несколько дней не прекращался шторм, почти все пас¬

сажиры большого по тем временам лайнера лежали в лежку. Ор-

ленев принадлежал к числу немногих счастливцев, которые легко

перенесли бурю в Атлантике, и, как только раздавался гонг, спе¬

шил в полупустую столовую. Назимову — она не могла поднять

головы с койки — раздражало это благополучие; она ругала Ор¬

ленева и самое себя — зачем она поехала в Америку, ни минуты

не веря в эту авантюру: ломать жизнь ради каких-то призрачных

спектаклей в стране, где до сих пор убеждены, что на улицах

Москвы «безнаказанно бродят белые медведи»! Знала бы она,

в ту пору владевшая запасом в сорок-пятьдесят обиходных анг¬

лийских слов, что несколько лет спустя сыграет Гедду Габлер на

английском языке и газеты будут сравнивать ее с Дузе! Все это

еще будет, пока же она кляла судьбу и упрекала Орленева. Он

стойко сносил ее капризы, отвечал шуткой и удирал на палубу,

где проводил долгие часы, потому что шторм постепенно стихал.

В Ныо-Йорке их встретили и неплохо устроили, деньги на

первое время у них были. В газетах промелькнули заметки о рус¬

ской труппе и ее выступлениях в Берлине и Лондоне. Пригоди¬

лись и рекомендации, особенно Кропоткина. Но в середине марта,

в разгар сезона, снять театр хотя бы на несколько спектаклей

было невозможно. Орленев решил дать пробный — он говорил

«анонсный» — спектакль, надеясь, что их искусство, если его уви¬

дят в Нью-Йорке, завоюет необходимое ему пространство. Так

оно и случилось. 23 марта днем, не успев выпустить афиш, орле¬

невская труппа сыграла чириковских «Евреев» в театре «Герольд

Сквер». Публика собралась разная: русские эмигранты, амери¬

канцы, почему-либо интересующиеся Россией, нью-йоркские кри¬

тики, привлеченные небывалой новинкой. О том, как прошла

премьера, мы знаем из отклика «Нью-Йорк тайме»: «Можно ли

более глубоко потрясти воображение трогательной картиной че¬

ловеческого страдания, чем это удалось русским актерам, которые

вчера после полудня впервые выступили в нашей стране...

Легко было допустить, что незнакомство с русским языком будет

серьезной помехой для этих гастролеров», но, к счастью, заме¬

чает газета, язык театра при благоприятных обстоятельствах ста¬

новится универсальным. Более того, «никакое искусство не может

сравниться по правдивости с искусством больших актеров, и по

крайней мере двое из приехавшей к нам труппы имеют право на

похвалу, выраженную в этих словах, какой бы высокий смысл мы

им ни придавали» п. Газета имеет в виду Орленева и Назимову.

После таких отзывов — «Ныо-Йорк тайме» не осталась в оди¬

ночестве — арендовать театр было уже гораздо проще. И вскоре

оказалось, что какая-то прогорающая труппа охотно уступит им

на две недели площадку в одном из районов городской бедноты.

Так начался первый сезон Орленсва в Америке, продлившийся

почти три месяца, до 18 июня. Когда кончился срок в одном те¬

атре, он нашел другой, потом третий, переиграл почти все свои

главные роли, и даже журнал «Театр и искусство», который от¬

носился к заграничной поездке Орле ire за недоверчиво, с непри¬

язнью, сообщил, что его спектакли прошли с успехом и «носятся

слухи, что г. Орленев каким-то местным импресарио приглашен

на предстоящий сезон». Приглашали его многие, но, ни с кем не

договорившись и решив остаться на год в Америке, он послал На¬

зимову и Вронского в Россию набирать новую труппу, а сам

с несколькими актерами (среди них были и вновь обращенные

любители из русской колонии) поселился на лето в лесистой ме¬

стности на берегу океана, вблизи Нью-Йорка. Они зажили в па¬

латках на природе веселой и беззаботной коммуной.

Только Орленев по утрам покидал этот райский уголок и но¬

сился целыми днями по изнывающему от жары Ныо-Йорку, вел

переговоры с театральными дельцами-посредниками — они наки¬

нулись на него стаей; с меценатами, которые оказались людьми

прижимистыми и требовали твердых гарантий; с владельцами ма¬

леньких театриков, торг с которыми составлял ритуал, они назы¬

вали Астрономические цифры, и надо было глазом не моргнув

предлагать им суммы раз в десять, а то и в двадцать меньше.

В этом мире предпринимательства Орленев быстро сник и в конце

концов, отчаявшись найти что-нибудь получше, снял театр на

Третьей улице Ист-Сайда в уже знакомом ему районе разноязыч¬

ной бедноты, театр с плохой акустикой и негодной вентиляцией.