Лев Пучков - Дело чести

Лейла машинально отскакивает в сторону и застывает на месте как вкопанная. Султан сползает по косяку на пол и хрипит:

– И-и-и-ди сюда… дочка…

Лейла приближается – лицо ее помертвело и потеряло подвижность, как у зомби: девчонка вот-вот упадет в обморок.

Я инстинктивно подаюсь вперед, чтобы помочь, но при первом же шаге на моих ногах ощутимо бряцают цепи – вовремя вспоминаю, что я здесь не более чем мебель, недочеловек я.

Как только карабин оказывается в зоне досягаемости здоровой руки. Султан отбирает его у дочери и надрывно хрипит:

– Бра-а-та… Брата позови…

Лейла в нерешительности топчется на месте. Губы ее дрожат, в глазах застыли слезы – в обморок она падать не будет, нельзя сейчас в обморок: отец задал страшную шараду, которую ей предстоит решить единолично, не обращаясь к мнению авторитетов. Чеченские женщины с ранних лет понимают толк в ранах: суровая жизнь горцев полна опасностей и непредвиденных ситуаций, любая из которых может обернуться смертью или увечьем. Лейла прекрасно осознает, что отец доживает последние минуты. Вернее будет сказать, что он уже практически мертв: на этом свете его удерживает лишь всепоглощающее желание довести до конца последнее в жизни дело. Что это за дело, Лейла прекрасно понимает – мой бессменный часовой вообще отличается незаурядной смекалкой и недетской мудростью…

Поэтому девчонка и топчется на месте в нерешительности. Беслан, конечно, сволочь и скотина, каких свет не видывал, но… она его любит. Жалко брата. С другой стороны, ослушаться отца – тяжкий грех, особенно в такой ситуации. Однако отец быстро угасает – он уже не в состоянии крикнуть в полный голос, заставить мгновенно повиноваться одним лишь своим присутствием. Еще немного, и он умрет…

– Ну же… До-о-очка… – тихо стонет Султан. – Брата… Брата позови!

Лейла принимает компромиссное решение. Развернувшись, она медленно идет за дом – голову втянула в плечи, не оглядывается. Я догадываюсь, что собирается сделать хитрая девчонка. Беслан сейчас пребывает в прострации. То, что он совершил, могло сделать только какое-то сказочное чудовище из кошмарного сна, по мусульманским понятиям. За два месяца я от нечего делать основательно изучил психотип каждого обитателя усадьбы и могу с уверенностью предположить, что парень в данный момент сидит где-нибудь в дальнем уголке двора и бездумно пялится на свои окровавленные руки. Охранные рефлексы на нуле, сознание свернулось в клубочек, короче – психофизиологический ступор, нормальная реакция человека на ненормальное деяние рук своих. Скажи сейчас сестра: «Иди – отец зовет!» – и побежит ведь как миленький, ни капли не сомневаясь в достоверности полученной информации. Потому что это прочно вошло в привычку и застряло на уровне подсознания: двадцать восемь лет отец звал его – от ползунковых времен «иди к батьке, Бесланчик, иди мой джигит! Да ножками, ножками, не ползи – ты уже большенький, не надо ползать…» и до настоящего времени, – и он бежал на зов, бросая все дела, не сомневаясь, что надо бежать…

Нет, маленькая мудрая женщина не станет звать брата, – я каким-то шестым чувством ощущаю это, глядя на ее напряженный затылок. Еще четыре шага, и она зайдет за дом, куда не долетят предсмертные хрипы Султана, – встанет за углом и будет ждать, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Ждать, когда отец умрет…

– Стой! – хрипит Султан. – Иди… иди сюда… Лейла послушно возвращается – не успела! Умирающий горец тоже понял, что собирается сделать дочь. Понял, что сейчас угрозы и окрики не помогут. Собрав в кулак все оставшиеся силы, он тихо, но внятно бормочет:

– Его все равно убьют… По приговору шариатского суда… Он слабый – все расскажет… Это позор… – Немного отдышавшись, продолжает:

– Позор на род… Все будут пальцем показывать, когда Беслана будут казнить… Вот, скажут, недотепа, который убил отца за то… за то, что тот спал с его женой. Сам не мог ребенка сделать… Позор!

Султан роняет голову на грудь – из дыры во лбу высачивается здоровенный сгусток крови и медленно сползает по лицу. Встрепенувшись, умирающий просит:

– Никто не должен знать, дочка… Никто! Ты у меня умница… Придумай что-нибудь… Чтобы честь рода не топтали… Позови! Брата позови…

Лейла разворачивается и бежит за дом – взгляд ее огромных глаз не по-детски серьезен. Султан с неимоверным трудом поднимает карабин и укладывает его цевьем на стоящий у входа в сарай чурбан для разделки мяса. Его единственный функционирующий глаз пристально смотрит на угол дома.

– Беслан! Бесла-ан! Иди, отец зовет! – доносится из-за дома звонкий голос Лейлы – в нем нет испуга или напряжения, только требовательность, исключающая какие-либо сомнения. – Давай быстро – он сказал, чтобы ты помог!

Через несколько секунд из-за угла дома появляется Беслан. Пустые глаза, руки безвольно повисли вдоль туловища: полнейшая прострация. На краткий миг взор его принимает осмысленное выражение, когда парень видит направленный на него ствол и полный всепоглощающей скорби единственный глаз отца.

Ба-бах! – оглушительный звук выстрела повисает в тумане и бьет по сознанию, как нечто физически ощутимое. Тело Беслана отбрасывает назад. Он не понимает, что происходит, но в последнем порыве успевает перевернуться на живот и пытается ползти к Султану, цепляясь пальцами рук за булыжники: отец же звал, надо торопиться!

Панорама вдруг начинает расплываться. Сглотнув подступивший к горлу комок, я стряхиваю непрошеные слезы – ТАКОГО я еще ни разу в жизни не видел. И, надеюсь, не увижу более никогда…

Пуля попала Беслану в легкое – из-под левой лопатки тонким фонтанчиком вырывается парок. Судорожные движения рук, пытающихся уцепиться за булыжники, постепенно затихают. Из-за дома выбегает Лейла и бросается к агонизирующему телу брата. Хлопает входная дверь дома – на звук выстрела выскакивают жена Султана и красавица Айгуль. Увидев, что творится во дворе, они с ходу, без предисловий, подымают истошный визг.

Султан еще жив. Он протягивает руку к дочери – хочет что-то сказать. Лейла не обращает на него внимания: она трясет брата за плечи и кричит что-то, пытаясь перекрыть отчаянные вопли бестолково метущихся по двору женщин. Старания ее напрасны – струйка пара перестала вырываться из выходного отверстия под лопаткой. Беслан уже ничего и никогда не услышит.

Отчаявшись привлечь к себе внимание. Султан жмет на спусковой крючок.

Выстрел заставляет женщин на краткий миг умолкнуть. Лейла смотрит в сторону отца и, заметив его жест, бежит к нему. Султан что-то шепчет дочери на ухо и почему-то тыкает пальцем в мою сторону. Лейла согласно кивает – о чем речь, я разобрать не могу: Айгуль со свекровью вновь начинают истошно орать в полный голос. Несмотря на абсурдность ситуации, я машинально ухмыляюсь. Старый рабовладелец, находясь на пороге смерти, не забыл проинструктировать дочь, чтобы следила за мной: я могу удрать, воспользовавшись суматохой.