Биляна Срблянович - Кузнечики [=Саранча]

Милан:Что это? Билеты… Лотерейные билеты?

Симич:Это вам отец оставил. Он просил меня вам их передать.

Милан смотрит номера на билетах. Чуть не плачет.

Милан:Спасибо вам, спасибо вам…

Симич:Ничего, сынок. Идите.

Милан уходит. Оборачивает.

Милан:Вас подвести куда-нибудь?

Симич осматривается.

Милан:Думаете?

Симич:Ну… можно.

Милан:Поехали.

Милан улыбается. Обнимает старика. Они уходят. Несколько мгновений на сцене не происходит ничего. Кроме того, что Жанна, шаг за шагом, настойчиво, ходят с одного края сцены на другой. Затем госпожа Петрович произносит.

г-жа Петрович:Какой неприятный этот молодой человек. Такой несимпатичный.

Жанна:Да, это так.

Жанна затягивается.

Жанна:И представь, у него есть и жена, и дети.

г-жа Петрович:Я слышала, слышала.

Они идут дальше.

г-жа Петрович:Знаешь что? Это мама тебе говорит. Ты лучше их всех.

Жанна улыбается. Немного грустно, но все-таки. Они недолго идут молча. И в конце концов уходят со сцены.

Затемнение

Терраса в доме Фредди. Стол отодвинут в сторону. Посередине стоит большая ванна, наполненная водой. Откуда-то сверху, из какой-то пустоты доносится песня в исполнении сопрано. Фреди держит под руку своего обписавшегося отца, вымазавшегося в сахаре, белого как дух, своего мерзкого отца. Медленно ведет его к ванной.

Фредди:Спокойно, папа. Спокойно. Время у нас есть. Мы никуда не уходим.

Старик не отвечает. У него все то же выражение лица, та же трость, тот же взгляд вдаль. Только весь он белый от сахара.

Фредди:Давай. Разденемся. Потихоньку. Не упади.

Фреди очень нежен с отцом. Медленно снимает с него одежду, почти едва дотрагиваясь до него.

Фредди:Как же ты так вымазался? И где только ты нашел столько сахара?

Фредди не ругается на отца. Он просто обеспокоен.

Фредди:Давай, сначала одну ногу, теперь другую. Обопрись на меня.

Йович ничего не понимает, ничего не слышит, не смотрит на сына. Фредди все же сажает его в ванну.

Фредди:Так. Отлично. Вода хорошая? Не слишком горячая?

Ответа нет. Фредди встает на колени, мочалкой, которую окунает в воду, трет ему спину.

Фредди:Спокойно, спокойно. Мы никуда не спешим. Никуда не уходим.

Фреди моет отца.

Фредди:Давай теперь лицо.

Отец ничего не понимает. Фредди все равно моет его. Потом делает гримасу отвращения. И тихо говорит.

Фредди:Но папа! Не в ванну же!

Старик смотрит куда-то вдаль.

Затемнение

Скамейка в парке, та же самая. На ней сидят Надежда и Максим.

Макс:Я волновался.

Надежда:За кого? За меня или за себя?

Макс:Ты правда больше не будешь работать?

Надежда мотает головой.

Надежда:Осталась куча вещей и квартира. Я сейчас там живу.

Надежда вспоминает и предлагает. Ради приличия.

Надежда:Это здесь, сразу же за углом. Хочешь зайти?

Макс:Да нет, не стоит.

Надежда улыбается ему.

Надежда:Я тоже так думаю.

Они какое-то время молчат.

Макс:Знаешь, меня тоже не было, когда умерла мама. И на похоронах тоже. Я был в командировке.

Надежда:Это потому что ты боишься смерти. Что она заберет тебя.

Макс:Нет, это потому что похороны никому не нужны. Мертвым все равно, а живым от этого не легче. Кладбища — не для живых людей.

Надежда:А чего бы ты хотел? Чтобы тебя не хоронили?

Макс:Да.

Надежда:Чтобы тебя кремировали?

Макс:Нет!

Надежда:А что?

Макс:Ничего. Я бы не хотел ничего.

Надежда:Ну, что-то должно же быть.

Макс:Может, и не должно.

Надежда:Ну, однажды ты будешь должен умереть!

Макс:Откуда ты знаешь?

Они оба замолкают. Надежда смотрит на небо.

Надежда:Какой замечательный день. Говорят, что последний.

Макс:Иногда они ошибаются.

Надежда:Сказали, что с завтрашнего дня опять пойдут дожди.

Макс:Посмотрим.

Надежда:Не плохая эта новенькая, вместо Дады.

Макс:Вот, а могла бы ты быть на ее месте. Я мог это устроить…

Надежда смеется. Встает.

Надежда:Спасибо тебе.

Надежда протягивает ему руку.

Надежда:Ну, вот…

Макс встает. И тоже протягивает ей руку.

Макс:Уже уходишь?

Они пожимают друг другу руки. Как будто бы чужие.

Надежда:Надо.

Макс:И мне надо. Скажи, откуда ты узнала обо всем этом? Что это за трюк?

Надежда:Это не трюк.

Макс:А что же?

Надежда пожимает плечами.

Надежда:Не знаю.

Макс:А скажи… Ты еще что-нибудь знаешь?

Надежда:О тебе?

Макс:Например.

Надежда:А что?

Макс:Не знаю. Ну… Когда я…?

Надежда:Когда ты что?

Макс молчит.

Надежда:Умрешь?

Макс садится.

Макс:Я не люблю это слово.

Надежда:Это слово тебе ничего не сделает.

Надежда смотрит на него.

Надежда:Знаешь, как говорила бабушка? «Мне вообще не страшно умирать. Страшно только быть старой.»

Макс:Кажется, что эта твоя бабушка действительно была какой-то особенной.

Надежда:Ну, я же тебе говорила.

Надежде приятно. Действительно приятно, что этот человек хвалит ее несуществующую бабушку.

Надежда:Мне действительно пора. Не вставай.

Надежда уходит. Макс все же встает. Надежда оборачивается.

Надежда:И Макс. Знаешь, что? Я думаю, что ты прав. На самом деле, я думаю, что ты действительно не…

Макс:Умру?

Надежда кивает головой.

Надежда:Мне так кажется. Я почти уверена. Я вижу это совсем ясно. Ты останешься таким же.

Надежда машет ему. Весело, на прощанье.

Надежда:Увидимся, Макс!

Макс:Она уходит. Я остаюсь. А ведь я хотел еще что-то спросить. Что-то сказать. Хотел извиниться. Надо сесть подумать.

Прежде чем можно хоть что-то понять, у Макса случается инсульт и наступает затемнение. Макс вздыхает и умирает. Наступает полная темнота.

Конец

Габриэлю,

Париж, 2005 г.