Биляна Срблянович - Кузнечики [=Саранча]

Дада:Еще секундочка и все снова будет в порядке…

Дада подмигивает дочери, насыпая в тарелку прямо из пачки достаточно много соли. Маленькое чудовище едва не захлебывается от смеха. Дада весело ставит перед Миланом новую отраву.

Дада:Вот, дорогой. Пожалуйста. Твой завтрак.

Милан оглядывается несколько секунд, водит ложкой по тарелке, рассматривая ее. Все выглядит нормально. Дада и Алегра садятся напротив и смотрят на него.

Дада:Ты что нам не веришь?

Милан глуп и верит им. Он зачерпывает ложку хлопьев и отправляет в рот. В то же мгновение выплевывает все это в разные стороны. Мать и дочь заходятся от смеха. Милана это по-настоящему обижает. Он произносит своим плаксивым голосом.

Милан:Как тебе не стыдно!

Дада тут же перестает смеяться. Она встает и начинает убирать со стола.

Дада:Ух, сразу обижаться. Это же была всего лишь шутка.

И Алегра тут же становится серьезной, потому что она все повторяет за своей матерью.

Дада:Алегра, помоги маме.

Дада передает ей собранную посуду. У них у обеих одинаковое выражение лица.

Дада:Если хочешь еще что-нибудь съесть, возьми сам.

Милан:«Еще что-нибудь»?

Дада вдруг хватается за живот, как будто ее пронзила неожиданная боль. Она довольно громко вскрикивает.

Дада:Ой!

Милан не знает, верить ей или нет.

Милан:Что с тобой? Тебе не хорошо?

Алегра обеспокоенно припадает к своей матери.

Алегра:Мамочка…

Дада держится за живот, делает грубокие вдохи.

Дада:Все в порядке. Подожди, дорогая…

Дада нежно отодвигает Алегру. Опираясь о стол, садится.

Милан:Хочешь, я вызову врача?

На лице Дады появляется усмешка, которая означает: «Я сейчас перенесла ужасную боль, которая прошла мгновение назад. Но я знаю, что она прячется где-то в моем теле, и только ждет следующего мгновения, чтобы снова дать о себе знать».

Дада:Нет, дорогой. Все в порядке.

Дада, как Мать-героиня, держится за живот и трогательно улыбается.

Дада:Так всегда бывает, когда я понервничаю. (дочери) Иди сюда, дорогая.

Алегра подходит к матери, обнимает ее.

Дада:Мы же пошутили, а ты злишься. И ведь знаешь, что мне тяжело.

Алегра с отвращением смотрит на отца.

Алегра:Это ты виноват!

Дада:Пусть, дорогая. Оставь папу. Папа не в духе.

Милан смотрит на свою жену и ребенка. Смотрит, как они держатся, припав друг к другу. Смотрит на свою жену, лицо которой выражает большую муку и физическую и душевную боль. Он смотрит на свою жену и знает, что она врет. Однако…

Милан:Извини.

Дада снова так же лживо улыбается мужу.

Дада:Не надо извиняться. Это, в сущности, случилось не из-за тебя.

Милан только кивает головой.

Дада:А из-за твоего отца.

Милан:Из-за моего отца? Что он опять сделал?

Дада:Ничего, ничего он не сделал…

Милан:Дада, скажи, что случилось?

Дада вздыхает, собираясь пожаловаться на его отца, как будто бы собирается открыть своему мужу что-то очень важное. Его отец вообще-то заслуживает, чтобы на него жаловались. Однако…

Дада:Да нет. Ничего нового он не сделал. Ничего нового.

Милан:Дада, не надо, прошу тебя.

Дада:Алегра, дорогая, иди, одевайся.

Алегра:Я потом.

Дада смотрит на своего ребенка. Она нисколько не повышает голос.

Дада:Я, по-моему, что-то сказала.

Для Алегры этого достаточно. Она не хотя, волоча ноги, но направляется к своей комнате.

Алегра:Хооорооошооо…

Дада ждет, пока ребенок выйдет.

Дада:Знаешь, Милан, проблема все еще остается, эта его… бережливость.

Милан:А, это…

Дада:Да, это, Милан.

Дада ждет, хотя Милан не собирается ничего говорить.

Дада:Я не хочу оказывать давление, но ты знаешь, что эти деньги вложены еще на семь лет. На семь лет, Милан! Но со всем уважением к нему я не уверена, что папа, так сказать, дотянет до этого времени.

Милан:Ты хочешь сказать, что он умрет?

Дада:Я хочу сказать, что если что-то случится, то эти деньги будут распределены среди наследников. Они автоматически к нам не перейдут. Здесь есть еще одна заинтересованная сторона.

Милан:Хорошо. Я понял.

Дада:Но он ведь живет у нас.

Милан:Это его квартира!

Дада:Да, но мы его содержим.

Милан:Он отдает нам всю свою пенсию.

Дада:Ой, прошу тебя. Это же копейки. Если бы не было нас, что бы он делал? Я его кормлю.

Милан:Ну, вот мы и до этого дошли. Кто кого кормит.

Дада:Я просто говорю, что я работаю, а ты нет. Твоя пенсия еще меньше. И нас ждут большие расходы. Когда родится ребенок, если, Бог даст, роды пройдут, как положено, и если я это переживу…

Милан:Дада, не начинай опять, пожалуйста. Конечно, «пройдут, как положено». С чего бы им не «пройти, как положено»?

Дада:Этого никто не может знать, Милан. Ты забываешь, сколько мне лет.

Милан:Не забываю.

Дада:Забываешь.

Милан:Не забываю.

Дада:Забываешь, забываешь.

Милан:Как я могу забыть, если ты постоянно мне об этом напоминаешь!!!

Дада:Тридцать шесть, Милан. Мне тридцать шесть лет, Милан.

Милан только вздыхает. Потому что это один из тех разговоров, который не имеет никакого смысла, и в котором один никогда не знает, что скажет второй.

Дада:Моя беременность связана с большим риском. Вполне возможно, что случится так, что я просто не перенесу роды.

Милан:Ой, ладно, прошу тебя…

Дада:Да нет. Ты можешь закрывать глаза на обстоятельства, но они от этого не исчезнут.

Милан:На какие обстоятельства, Дада? Ты здоровая, молодая…

Дада:Я не молодая. Это любой врач тебе скажет.

Милан:Все пройдет в лучшем виде…

Дада:Надеюсь. Но мы оба должны понимать, что риск есть.

Милан:Хорошо, я это понимаю. И что теперь?

Дада:Поэтому я хочу, чтобы наш ребенок был в безопасности в любом случае. Если случится трагедия, я хочу, чтобы у ребенка было достаточно денег, чтобы обеспечить себе нормальную жизнь.

Милан:Ну, ладно, Дада! Я же не умру во время родов!

Дада грустнеет. Или делаел вид. Она глубоко вздыхает, как будто бы от безвыходности. Милан тут же извиняется.

Милан:Извини, извини!

Дада тут же хватается за живот.