Биляна Срблянович - Кузнечики [=Саранча]

Надежда нажимает на кнопку, аппарат жужжит. Они ждут.

Надежда:Вы действительно выглядите на много лучше. Цвет лица вернулся. Что же с вами, если стало так плохо? У вас что-нибудь случилось?

Симич:Ничего.

Надежда:Что-то должно было случиться. И успокойтесь. Вы не умрете. Зачем вы постоянно это повторяете?!

Однако Симич ничего не говорил.

Симич:Но я же ничего не говорил.

Надежда:«Я умираю, я умираю, я умираю…» Вы повторяете это постоянно.

Симич:Но я действительно не…

Надежда:Ну, вот: сто тридцать восемь на восемьдесят восемь. С вами все в порядке.

Симич:Невероятная точность.

Надежда:Я вам говорю. Как у молодого.

Симичу немного стыдно. Он встает.

Симич:Да ладно, прошу вас… А вы врач?

Симич:Нет. А что?

Симич:Ничего.

Надежда:А что, только врачи могут мерять давление?

Симич:Я этого не говорю… Удивительное устройство. Я просто спрашиваю, зачем оно вам?

Надежда:Так. Просто, чтобы было. Оно всегда кому-нибудь нужно. Только чем чаще вы меряете, тем больше болеете. Все идет от головы.

Симич:Что-то случается и из-за болезни.

Надежда:А болезнь приходит из головы.

Симич:Я не уверен.

Надежда:А я уверена. Вот чуть раньше, когда я увидела вас на улице, такого белого, с вытаращенными глазами, я сразу поняла, что с вами что-то случилось. Что произошло?

Симич:Я же говорю вам, что ничего. Это из-за перемены погоды.

Надежда:Может быть. Вы слишком тепло одеты. И здесь вам душно. Здесь вообще душно. Почему вы не откроете окна?

Симич:Шел дождь.

Надежда:Ну и что? Вы же не сахарный.

Надежда, не ожидая разрешения, распахивает тяжелые шторы, раскрывает окна. Мы даже ощущаем свежесть, которая заполняет квартиру.

Надежда:Хотя вы сладкий!

Симич:Сначала вы говорите, что я выгляжу как молодой, а теперь еще говорите, что и сладкий?

Надежда:Ну, а что, если это так.

Но это не так. Надежда просто хочет поддержать старика. Поэтому она разговаривает с ним, не раздумывая, как с ребенком.

Симич:Дорогая моя, я даже когда был молодым парнем, не выглядел молодым.

Надежда:Ну, в это я не поверю.

А нужно было бы.

Надежда:А то вы не знаете, что на вас смотрит весь дом, когда вы утром делаете зарядку?

Симич усмехается. В первый раз за последних несколько лет.

Симич:Да ладно. И вы тоже?

Надежда:Я же говорю вам, все. Вон там наверху, без штор — это мое окно.

И тут на наших глазах Милисав Симич становится человеком, на которого смотрят. Он встает, выпрямляется. Голос его становится чистым, а губы приобретают здоровый цвет. Встает и надежда.

Надежда:Ну, вот… Я вижу, вы в порядке. Я пойду.

На улице слышится раскат грома. Надежда вздрагивает. Симич как-то неуклюже, как-то слегка обнимает ее.

Симич:Не бойтесь.

Надежда:Это было так близко.

Симич:Не бойтесь. Я же здесь.

Начинается ливень. Симич выглядит гротескно: он стоит склонившись, в своем погребальном костюме, над девушкой, которую не может даже как следует обнять.

Надежда:Опять дождь…

Симич:Переждите немного. Не стоит ходить под таким ливнем.

Надежда:Я быстро пробегу.

Симич:Даже не думайте! Вымокните.

Симич улыбается.

Симич:Вас кто-то ждет?

Надежда:Вообще-то никто.

Симич:Садитесь. Выпьем чаю.

Надежда сейчас уже пожалела, что вообще помогла этому человеку, но что делать — она уже здесь. И поскольку она не торопится, и ее действительно никто не ждет, она выпьет чаю.

Надежда:Хорошо. Если вы настаиваете.

Симич суетится на кухне: ставит на плиту чайник, достает спутанные пакетики какого-то обветревшегося чая. Надежда смотрит вокруг.

Надежда:Хорошо у вас тут. Как в романах.

Симич:Квартира досталась моей жене от ее отца. Это небольшая часть. Остальное отняли. После войны.

Надежда осмативается, потом спрашивает — после какой воны?

Симич:Коммунисты.

Надежда:A…

Симич:Нам осталась вот эта часть для прислуги.

Надежда:Ой, а может, моя бабушка работала у вас. Она работала у каких-то коммунистов.

Симич:Нет, вы не поняли. У нас не было прислуги. Это у моего тестя…

Надежда слушает невнимательно. Ее больше занимают вещи на кухне, их запах. Она останавливается возле какого-то старого радио. Включает его. Из аппарата, как из шарманки, раздаются звуки романтичной песни. Это «Ночь и день» Колла Портера.

Надежда:У нее был точно такой же. Только ее никогда не работал.

Надежда осматривается.

Надежда:А где сейчас ваша жена?

Симич:Ее больше нет.

Надежда:Она умерла? Мне очень жаль…

Симич:Она не умерла. Ее просто больше нет.

Надежда:А, вот так. Но ее нет?

Симич:Нет.

Надежда:Ну, это одно и то же.

Симич задумывается.

Симич:В сущности, вы правы.

Надежда:А у моей бабушки был любовник. Да, да. Настоящий любовник. Он приходил обычно после обеда. Так было годами. Один раз в две-три недели. В основном, когда я с другими детьми играла на улице. Он был военным, офицером. Он был женат. Отец двух девочек. Думаю, что и внуки у него были. А еще у него был пистолет. Потом он из этого пистолета застрелился.

Симич подносит две чашки чая. Одну протягивает Надежде.

Надежда:Бабушка, конечно, не пошла на похороны. Не имело смысла из-за его семьи. Зато я ходила. Чтобы посмотреть, из-за кого моя бабушка всю жизнь оставалась одна.

Симич:И что вы увидели?

Надежда:В сущности, ничего. Какую-то бедную, сгорбленную женщину с большим носом. Ей передали его ремень и фуражку. Как будто бы он погиб на войне, а не в ванной. Вокруг было как-то мало людей. Самое большое две-три женщины, которые плакали. Казалось, что бабушкин любовник был каким-то любимчиком женщин. Потом были залпы, да и это скоро закончилось. Бабушке, конечно, я ничего не сказала. Ей не за чем было знать, что я в курсе.

Симич:Не за чем.

Симич отпивает немного чая.

Симич:А ваша бабушка умерла?

Надежда:А, нет. Нет. Просто я не вижусь с ней.

Симич:Это одно и то же.

Надежда выключает радио. Она вдруг становится грустной.

Надежда:А вам нравится быть одному?