Почему я ненавижу фанфики (СИ)

— Мог бы и тортиком расплатиться, но я и натурой возьму.

— То есть тебе что тортик, что я — всё одно?

— Нет, я не интересуюсь выпечкой в таком плане. Хотя, наверное, ощущение ничего так. Ну, присунуть в крем между коржей…

— Нет слов, — я откопал на полке тонкую деревянную расческу, начал вычесывать патлы, но с непривычки к материалу запутался в собственных волосах. — Бля.

— Утреннее рукожопие? — усмехнулся Данька. — Стой смирно.

Пока он распутывал колтун, я прислонился к косяку и наклонил голову вперед. Момент, когда расческа была извлечена, упустил, и всё потому, что Новиков нагло воспользовался моментом доверия — сунул руку под футболку, погладил меня, как собаку, по спине.

— Так где моя награда?

— Попробуй возьми, — сказал я, выпрямляясь. Вышло как-то агрессивно, с вызовом, отчего у меня самого по загривку побежала дрожь. Хотел было мягко скатиться с темы, но не успел.

Даня перестал улыбаться, вернул расческу на полку. Неожиданно наклонился и одним непринужденным движением забросил меня себе на плечо.

— Да… Даня! Пусти!

— Цыц. Я абориген. И не ори, Риту разбудишь, а она и так на нас злится.

Дотащив меня до дивана и сгрузив без всяких нежностей, Даня перехватил руки у запястий. Сжал не больно, но крепко. Самое главное — демонстративно.

— И как это называется? — пробормотал я, по глупости не воспринимая его всерьез.

— Изнасилование.

— Хочешь вызвать Стокгольмский синдром?

— А тебе такие игры по душе? — он приподнял брови и усилием вклинился между моих ног. Говорил-то весело, но глаза мерцали нехорошим таким, диковатым блеском.

Я насторожился — бабская позиция снова дала по нервам. Кроме того, мы крепко соприкоснулись бедрами. Кожу словно обдало кипятком, в животе ухнуло.

Тут обнаружилось странное — мне и вправду… слегка доставляло подчинение. Роль прижилась, что ли?

— Без понятия, — я сжал его ногами, пытаясь разобраться в своих реакциях. Решил чуть посопротивляться — чисто для приличия.

Даня без особой запарки подавил все попытки вырваться. Мышцы на руках красиво перекатились под кожей, ровное дыхание сбилось. Выглядел он крайне небезопасно.

И мне… это нравилось.

— Очень размыто, знаешь ли…

Я посмотрел ему в глаза — прямо и открыто.

— Ты сильнее, в курсе?

— Будь добр, пошли на хуй прямо сейчас. Я пойду ставить чайник и забудем. Костя?

— Что?

— Ещё чуть-чуть и остановиться я уже не смогу.

Я знал.

Ощущал кожей. А задницей ещё и в самом буквальном смысле. У Дани и так были проблемы с самоконтролем, и вчера ему пришлось подавить все свои не радужные эмоции. Сегодня это грозило чем угодно, так что такие вот не самые веселые игры — ещё цветочки.

Но проблема не в том, что Даня балансировал на грани.

Проблема во мне.

Это было особенное чувство. Эгоистичное и темное, абсолютно незнакомое. Чувство наслаждения тем, что Новикову по-тихому кроет башню из-за этой близости. Или как раз из-за её отсутствия?

Хотелось распробовать, хотелось до чертиков, но Даня и его спокойствие были важнее.

Только поэтому я смягчился.

— Прости… что спровоцировал.

Он что-то прорычал сквозь зубы, но я не разобрал ни слова.

— Что?

Даня наклонился и очень больно прикусил кожу в изгибе шеи, но, наконец, отпустил. Мы оба были слегка неадекватные и с шерстью дыбом, так что ради безопасности рассосались по разным комнатам, притом, не сговариваясь.

Я проверил сообщения в вк, накатал маме извинительную поэму, бездумно полистал какую-то группу с забавными картинками.

Сердце-сердечко никак не успокаивалось и продолжало колотиться, как сумасшедшее — до мозга медленно доходило, что Новиков не игрался.

И я тоже. Пусть на какой-то недолгий миг, я хотел. Хотел, чтобы его сорвало. Хотел узнать, каково это, когда тебя ломают… целиком и полностью.

Какой же придурок, а…

Переждав приступ легкого страха, я притащился на кухню. Даня курил, лениво наблюдая за суетой во дворе.

— Всё хорошо? — как можно мягче спросил я, доставая чашку из шкафа.

— Да… прости, — он взъерошил волосы на затылке. — Просто вышел из себя.

— Не ты один переборщил… — я насыпал чая в кипяток. Зеленые чаинки медленно закружились на поверхности воды.

— Не хочу причинить тебе боль, не хочу ранить, — тихо добавил Даня. — Но ты представить себе не можешь, как бывает тяжело держать себя в руках. С девушками проще — они, как правило, понимают, что делают. И если провоцируют, то с целью, если держат на расстоянии, то уверенно. Ради бога, определись, чего ты хочешь.

— Я определился.

— Ты готов в любой момент съехать с дорожки. Я это чувствую. Я тебя насквозь вижу, Блэкджек, — говорил он всё так же тихо и ровно, но разговор с каждой секундой набирал обороты, как снежный ком. — Нам не обязательно заходить так далеко. Ты рядом, этого более чем достаточно, и я справлюсь. Но твои слова для меня как красная тряпка для быка, блин.

— Прости. Иногда я поступаю жестоко… неосознанно.

— Если бы не моя агрессия, не было бы проблем. Ну, знаешь, пошутили и разошлись. Но я не могу. Так не могу. Вообще.

— В кого у тебя взрывной характер? — спросил я, когда он повернулся.

— В отца, наверное. Даже не знаю. Но дед тоже очень эмоциональный. Ты бы видел, как он нервничает, когда что-то идет не по плану.

— Слушай… а что ты там сказал? Я ничего не понял.

— А… — Даня затянулся и я, как завороженный, проследил за тем, как он выдыхает облачко дыма. Неожиданно Новиков слегка смутился и отвел глаза. — Cabeza de sierra. Это значит «засранец».

— На каком?

— На испанском. У меня бывает. Очень редко, но… да.

— Ты знаешь испанский? — я настолько обалдел, что дальше просто некуда. Пришлось поставить кружку на столешницу, чтобы случайно не уронить.

— Угу, второй родной язык. Дед со мной почти всегда говорит на испанском. У него какие-то свои тараканы.

— Почему я не знал?

— Ну ё-моё… ты и так прикалываешься насчет моей кожи и внешности, не хватало ещё шутеек про это, — Данька нервно забил сигарету в пепельницу. — Блин, угораздило.

— Да ладно тебе, это классно!

— Это ты сейчас так говоришь. А как понадобится повод подъебнуть — вспомнишь. Мне Лёши по горло хватает с его «Ай-ай, палабротас!».

— Что?

— Ай-ай, сквернословишь!

— Пф… тут ты прав, но это всё равно здорово. Интересный у тебя дедушка.

— Ага. Он даже называет меня по-своему, пф.

— Как?

— Даниэль. Иногда Дани. Говорит, что в нашей семье это был самый громкий спор… назвать ребенка на испанский манер или на русский. Как понимаешь, победила мама, но деду наплевать, что написано у меня в паспорте.

— Даниэль… — я посмаковал ощущение от имени, медленно прокатив звуки на языке. Если честно, дедушку можно понять — звучало мягче и как-то даже подходило его экзотической мордашке. — А мне нравится.