Почему я ненавижу фанфики (СИ)

— Даже не думай, — Новиков тоже достал чашку. — Ладно, как насчет отличного завтрака от лучшего в мире повара?

— Не преувеличивай. Я готовлю очень посредственно.

— Видимо, я влюблен.

— Нет, ты просто дурак.

— Костя-Костя… в своем репертуаре, — Даня наклонился и коснулся губами моего затылка. Затем, слегка прижав к столешнице, прошептал:

— Пожалуйста, пока я не сделал чего-то, о чем буду жалеть, не дразни, ладно? Я не настолько сильный. И именно настолько несдержанный.

— Что, если я готов? — тихо спросил я, осторожно опрокинувшись ему на грудь.

— Когда ты перестанешь дрожать в моих руках — поверю.

Я печально вздохнул.

— Понимаешь… до всего этого у меня были обычные реакции, простые желания, никаких… извращений. А теперь…

— Теперь?

Я медленно развернулся и поднял голову. Новиков смотрел относительно спокойно, внимательно.

— Мне хотелось, чтобы ты переборщил так же сильно, как не хотелось. Я странный?

— Тебе было любопытно?

— Нет. Вот именно. Ты считаешь, что я запутался, но я понимаю, чего хочу, даже если это пугает.

Он отступил на шаг. Оглядел очень задумчиво, с головы до ног. Я почти потянулся прикрыть пятно — этот взгляд был слишком «глубоким», непривычно-пронизывающим.

— Тебе… такое нравится?

— Может быть. Я ещё не разобрался. Вообще запутался. Это при том, что я никогда не испытывал никаких… мазохистских или садистских наклонностей. С тобой всё настолько по-другому…

— Так, всё, опасная тема, — он поднял руки в жесте капитуляции. — Я понял. Мы оба запутались. И нам нужно немного времени, да?

— Наверное.

Даня полез в холодильник. Я отвлекся на слегка подстывший чай.

Окно пришлось закрыть — уже не осенняя прохлада игривой кошкой кралась по подоконнику, готовая подморозить кому-нибудь нос.

Если честно, стало легче. Только надолго ли?

— Я этого не одобряю, Костя. Не одобряю и никогда не одобрю, — говорил отец, слегка нервно проворачивая чашку. — Но это твоя жизнь. Запретить тебе любить не в моей власти. Поэтому решай сам и бери на себя ответственность за свой выбор.

— Да. Мне важно знать одно… ты не отвернешься, что бы ни случилось? — ладони вспотели, и я никак не мог заставить себя поднять взгляд и посмотреть папе в лицо. Я не испытывал стыда или неуверенности. Лишь тревогу.

И страх оказаться непонятным.

Часть меня была уверена в том, что разговор пройдет если не нормально, то терпимо. В конце концов, мои родители — люди, не терпящие осуждения, дипломатичные и понимающие. Они всю жизнь придерживались установки, что каждый имеет право выбирать, что ему делать и как.

Говорят, свобода развращает. Но, по мнению моего отца, развращают как раз-таки запреты. И чем запрет страшнее, тем сильнее соблазн.

Поэтому он никогда не говорил «нет», исключением стал лишь один-единственный случай с удалением пятна. Со временем я понял, почему.

И даже был в какой-то степени благодарен за такой категоричный отказ.

— Я не отвернулся от тебя, даже когда ты в детстве живьем сожрал лягушку. Куда тут бисексуальность. Ты сожрал чертову лягушку! С лапками и травой!

— Па-а-ап, — я рассмеялся и потер алеющие щеки. Ненавижу эту историю, пропади она пропадом.

— Добрый вечер! — вставил свои пять копеек Ньютон.

— А если серьезно, то могу дать один совет — взвешивай решения. В твоем возрасте я был доверчив. И много раз попадал в передряги по своей глупости.

— Я постараюсь.

— Спасибо, что поставил в известность. С мамой говорил?

— Да, если честно, даже немного раньше, чем с тобой.

— Что сказала?

— Сказала, что догадалась.

Я видел, что его немного расстроили новости, но с души свалился огромный камень. Папа кивнул в знак того, что разговор закончен, и я поспешил слинять в комнату, чтобы дать нам обоим возможность спокойно обдумать сказанное.

Как раз вовремя — телефон вовсю надрывался, гусеницей ползая по тумбочке.

— Алло.

— Костя, хана, — торопливо сказал Никита. — Соломонов хочет отомстить Дане за стычку в переулке. Я не знаю его нового номера, предупреди как можно скорее.

— Откуда ты знаешь?

— Они искали его домашний адрес через деканат, у меня там знакомые. Но и у Володара, судя по всему, тоже, — последнее Никита сказал с такой яростью, что злость мигом передалась и мне. — Прости, что втянул в это дерьмо. Я не знал, что всё так обернется.

— Ты не виноват. Перезвоню, — я сбросил и дрожащими пальцами тыкнул в книгу контактов. С перепугу попал не туда, чуть не психанул, но всё-таки справился со своими непослушными руками.

— Давай-давай-давай…

В ухо гудели ровные гудки. Долго, слишком долго.

— Возьми трубку, пожалуйста…

Время было позднее — скорее всего он гулял с Ритой.

«Абонент не отвечает…»

Со второй попыткой дозвониться сердце моё оборвалось. Ещё не понимая, что делаю, я начал собираться-одеваться, кое-как натягивая на себя вещи и непоследовательно прыгая по комнате из угла в угол.

Через пять минут я вылетел из дома, проигнорировав вопросы отца, и рванул так быстро, что едва не скатился по лестнице носом вперед.

Я понятия не имел, как могу помочь — от меня в разборках, а тем более в драках, никакого толку.

Но сидеть и ждать тоже… не мог.

Просто не мог.

========== 20 - Охранная система и озарение ==========

Тому, что творилось, есть только одно название — личный Ад.

От тревоги и волнения мне было настолько плохо, что никакое похмелье или отходняк даже рядом не стояли. Бессильно сжимая телефон, я чудом не вывихнул пальцы, а мой полоумный взгляд заставил водителя выжать из его слабенькой таратайки максимальную скорость.

В голове за эти долгие минуты нарисовались кошмарные картины — притом в самых ярких красках. Единственным моим успокоением было допущение, что Новиков, возможно, с Марго, и она не даст хозяина в обиду. Ни в коем случае не даст. Я не хотел думать о том, что Даня мог выбраться из дома по делам или, что хуже, пойти у них на поводу…

Что-то побудило остановить такси на повороте во двор — наверное, интуиция. За спешку я заплатил бойкому мужичку в два раза больше, чем полагалось, и выскочил из машины со скоростью ужаленной в жопу рыси.

Слава богу, я очень быстро нарвался на толпу.

Эту пеструю кампанию было трудно не заметить.

Новиков стоял немного поодаль, расслабленно облокотившись на стену дома, тень от которого прятала всех, кто не хотел бы оказаться на виду.

Рядом топтались несколько долбозвонов, Володар — напротив, сложив руки на груди. Это была немая сцена. Творилось что-то странное, но мне было плевать, я несся на реактивной тяге по уши влюбленного идиота. И без всяких рассусоливаний протаранив небольшую толпу плечом, материализовался возле Даньки.