Борис Мир - Данэя (СИ)

Но – ничего! Главное, что всё существующее не уничтожается разом. Что-то, всё же, сохраняется, и главное – Совет воспроизводства. То, что предлагал Арг имело шансы быть принятым: вряд ли Дан добьется большего, даже если потребует. А им самим – ни в коем случае нельзя голосовать против Арга, неразумно: большинства теперь явно не набрать. Лучше уж – Арг наверняка.

Да: лучше! Отступить бывает и выгоднее. Иногда. Тогда на тебя начнут работать любые неудачи, мелкие противоречия, груз привычек – не ты будешь отвечать за всё! Именно на это и рассчитывал Йорг, отнюдь не собиравшийся отступать навсегда.

... – Оптимальный подбор уже не будет обходиться слишком дорого, так как увеличивающаяся часть потомства будет появляться на свет от настоящих родителей. Сочетание того и другого, возможно, обеспечит не увеличение количества малоспособных детей. По крайней мере, на то время, пока мы не сумеем добиться ощутимых результатов по исправлению их отставания в развитии.

Эта речь, самая короткая из прозвучавших во время дискуссии, заканчивалась предложением прекратить её и перейти к принятию решения.

70

Даже частичное использование “неполноценных” – недопустимо: всё – или ничего! Но предварительный анализ общественного мнения показал, что на ощутимое большинство опереться не удастся. Значит, победа программы Арга: неполной, половинчатой?

В голове Дана проносились все перипетии дискуссии, начиная с суда над Ги. Его, Дана, речь и выступления, последовавшие за ней – размывающие то, что предлагал он.

Казалось, решительные действия Дзина смогут смести Совет воспроизводства, привести к полной победе – даже Дзин и он сам поверили на какое-то мгновение в это. Но ничего подобного не случилось: защитные аргументы Йорга ещё показались убедительными большинству. Он опять ожидал затяжной упорной борьбы за каждый небольшой шажок. И вдруг – Эя наносит сокрушительный удар!

Эя! До сих пор она держалась как-то в тени, сзади него. Уже второй раз потрясает она его пониманием, недоступным ему. Одного и того же.

Первый раз – при полете к Земле-2: оба они слушали Лала, но лишь она разглядела в его рассказе то, что в первую очередь сможет стать надежной преградой существованию “неполноценных”.

И теперь тоже – точно определила момент применения их главного оружия – вида детей.

Эя – Мама! Всплыли в памяти почти забытые, малопонятные когда-то слова: “Аве Мария!” – Лал смотрел на Эю, впервые державшую на руках ребенка.

Матери! Они стояли за ней, каждая держала на руках своего ребенка. Мадонны-богоматери: Исиды[7] с Горами, Майи с Гаутамами[8], Марии с Иисусами – им поклонялись, их почитали когда-то. Остальные ещё несли будущую жизнь в себе. Это была сила: мощная, неодолимая.

Но был предел и их силе. Человечество ещё не созрело – чтобы полностью принять одно и отринуть другое. Оба: и он и Йорг стояли на противоположных полюсах с немногочисленным количеством полных сторонников.

Значит – ещё невозможно сказать, как Бранд: “Всё – или ничего!” – потому что люди ещё не пойдут за тобой. Вспомни: Бранд погиб в лавине с одной лишь Герд.

Что ж: придется, видимо, смириться. Программа Арга послужит временной ступенькой – полный поворот начнется с созданием СНН после отлета поселенцев на Землю-2.

Но будет ли всё, как представляется сейчас? Дан вспомнил то, что когда-то сказал Лал, и на что он тогда не обратил особого внимания: первые признаки разделения человечества по уровню способностей появились ещё до полного утверждения строя, основанного на полном социальном равенстве. Небольшое количество людей в условиях начавшегося массового использования роботов и сильного повышения требований к интеллектуальному труду было вообще освобождено, вернее – отстранено, от всякого труда.

Жизнь не состоит только из последовательного развития того, что уже существовало раньше. Нет. Появляются принципиально новые, вытекающие из старых, но разительно от них отличающиеся явления и заслоняют собой старые, не решенные до конца проблемы, выдвигая на первый план совершенно иные. Ведь надо дожить до того времени, когда они приступят к окончательным преобразованиям – после отлета поселенцев на Землю-2.

И вдруг сердце резануло: ведь среди них будет и его Сын! И желанный день показался страшным.

Совет воспроизводства, со своей стороны, тоже поначалу отказался поддержать программу Арга. Настроение было решительным: никто не собирался отступать. Предложение Йорга голосовать за эту программу было встречено резко враждебно: ни в коем случае! Только сохранение существующего: каждому свое. Голосовать исключительно за это – и посмотрим, кто ещё победит! Далеко не все поддержат Дана, голоса могут разделиться поровну: тогда удастся возобновить дискуссию, продолжить борьбу.

Йорг убеждал не делать это: шансы на победу после выступления Эи – чересчур сомнительны. Показ детей подействовал слишком сильно: он это видел тогда. Кроме того, это подтверждали сообщения тех, кто по-прежнему пытался вести контрпропаганду.

– Общественное мнение в подавляющем большинстве не в нашу пользу. Мы рискуем потерять всё: необходимо, пока не поздно, воспользоваться программой Арга. Иначе снесет всё существующее: как цунами.

И почти добился своего. Но незначительное меньшинство – в основном молодых, группировавшихся когда-то вокруг Милана – отказались последовать его предложению. Они поставили на голосование сохранение всего: воспроизводства исключительно с помощь генетического подбора и прежнего использования неполноценных – за счет продолжения отбраковки.

И сразу же после всемирного голосования, в результате которого программа Арга набрала подавляющее количество голосов, они вдруг потребовали вернуться к разбору обвинения, предъявленного Ги. Вне зависимости от того, что взгляды, толкнувшие его на самовольные действия, признаны сейчас большинством, в то время они таковыми не были: действия Ги по своему характеру являлись преступлением и не могут не продолжать им считаться. Причем – тяжелейшим преступлением. Выступавший повторил требование всеобщего бойкота для Ги, о котором, казалось, уже все забыли.

Но на следующий день с протестом против обвинения Ги выступил Йорг:

– В настоящее время оно уже лишено всякого смысла. Рядом с тем, что только что произошло, преступление спасателя Ги – пустяк, о котором уже даже смешно вспоминать! – Йорг слишком хорошо понимал, что суд над Ги только придаст тому лишний героический ореол.

Голосованием обвинение с Ги было немедленно снято. А он, казалось, был этим расстроен. Огорчение его выглядело даже немного детским.

– Эх, не захотели тебя распять за веру в святые идеалы, – подтрунивал над ним Ли, для которого чувства Ги были как открытая книга. – Но ты у нас и так – бунтарь и герой!