Борис Мир - Данэя (СИ)

– Но ведь без того самого, против чего был Лал, Дан не жил бы сейчас, вторую жизнь.

– Конечно! Его тело – тело донора.

– И, кстати, гены, переданные детям, тоже принадлежат не ему, а неполноценному. Его дети – автоматически – потомственные неполноценные: неполноценные с рождения без всякой отбраковки.

– Ты напрасно стала актрисой. Говоришь прямо как член Совета воспроизводства.

– Слушай, но они – эти их дети – полноценные по своему развитию?

– По-видимому.

– Так что же, всё-таки, ждет их?

– Не знаю. Дан, наверняка, не даст признать их неполноценными.

– Ещё бы! Особенно после всего, что рассказала Лейли.

– Дан ведь не та женщина – ему-то обеспечена поддержка почти всего человечества.

– Детки под надежной защитой авторитета своего отца.

– Да! Отец. Патриарх. Глава рода. Род Дана, колено Даново. Совсем по Библии.

– Ты даже Библию знаешь?

– Слегка.

– М-да! Не нравится мне это, очень.

– Заметно.

– Что, если, глядя на них, осмелеют, решатся на рождение детей те женщины, педагоги? Если это станет повальным явлением? Вообще, превратится в норму? Меня такая перспектива не устраивает. Я современная женщина: мое дело – сцена театра; детей пусть рожают неполноценные. И наслаждаться с мужчиной желаю, не думая ни о чем другом. – Она заметила, что он её почти не слушает.

– Рождение детей Дана и Эи стоит в прямой связи с влиянием на них Лала. Ценное сведение. Надо немедленно сообщить профессору Йоргу.

– Сейчас? Ведь ночь!

– А, да!

Она видела, что ему уже не до неё. И не стала его удерживать у себя.

Он еле дождался утра. Но пока не кончилось время завтрака, вызвать профессора Йорга не посмел.

... – Доброе утро, учитель!

– Отличное утро, Милан!

– Не совсем.

– Что-нибудь случилось?

– Да. Мне удалось узнать нечто важное: говорить?

– Лучше приезжай ко мне в лабораторию. Жду.

Когда Милан вошел, профессор глядел на включенный экран и не сразу оторвался от него.

– Ну, что ты хотел мне сообщить? – наконец спросил он Милана. И Милан рассказал то, что узнал ночью от Риты.

– Так! – профессор сжал кулак, стукнул им по пюпитру пульта. – Так! Значит, действительно – Лал. Мы так сразу и подумали.

– Что же будет?

– Боюсь, что ничего хорошего.

– Что же тогда намерен предпринять Совет воспроизводства?

– Смешно думать, что мы сможем сразу сейчас как-то исправить создавшееся положение. Именно теперь Дан в состоянии раздавить нас: на этот счет у нас не может быть никаких иллюзий.

– Значит, оставить всё, как есть? Ведь он нарушил установленный закон, обеспечивающий столько времени оптимальное воспроизводство людей. Закон обязателен для всех!

– А если он тогда поставит под вопрос правомерность этого закона?

– Что же: остается только молчать?

– Посмотрим. У меня ведь тоже новость. Кое-что в нашу пользу. Вот, смотри! – На настенном экране появилось схематическое изображение цепочки ДНК, длинной, сложной, со многими тысячами знаков. – Самый свежий результат. Вчерашний. Сейчас увидишь.

– Чья ДНК?

– Младшего сына Дана. Врачи, которым поручили выяснить причину его смерти, попросили меня выяснить, не связана ли она с какими-нибудь генетическими нарушениями. Повозился я немало.

– Неужели причина генетического характера?

– Ну да. И совершенно, казалось бы, ничтожное нарушение: я еле нащупал его. Вот здесь. С первого взгляда, ничего похожего на нарушение. Но у меня был отдаленно похожий на этот случай, а то... И так: израсходовал целиком свой месячный ресурс машинного времени суперкомпьютера.

Дальнейший разговор, довольно длинный, вряд ли был бы понятен специалисту не их профиля.

... – Это и явилось причиной его гибели?

– Да. С помощью диагноста они, конечно, не могли ничего обнаружить: случай слишком уж редкий. Само это отклонение без сочетания с рядом других факторов не могло неизбежно привести к смерти, – оно лишь давало предрасположение к нарушениям функций организма.

– Эти факторы появились как результат его пребывания в анабиозе?

– Да: в данном случае я могу утверждать это совершенно уверенно, хотя с анабиозом до сих пор слишком много неясного. Но достаточно такого вот мелкого отклонения в генах, чтобы человек не вышел из него.

– Значит, не используй они анабиоз, ребенок остался бы живым?

– В их случае – конечно, нет. Они остались без энергии – при медленном разгоне погибли бы все от удушья и голода, а форсированный разгон в обычном состоянии он бы не перенес.

– Но если бы полет проходил нормально – с ним ничего бы не произошло? Замеченное тобой отклонение не грозило ему больше ничем?

– Грозило, да ещё как! У него были все шансы начать отставать в умственном развитии. Семьдесят процентов вероятности. Но только до пяти лет, только: после пяти, если бы всё обошлось, оно уже ни на чем не могло бы отразиться.

– Всё же: имеет оно наследственный характер?

– Да! Это не мутация.

– Передано – Даном?

– Пока – да. Я сравнивал их гены, когда ты вошел. Вот, смотри оба. Видишь? Хотя у Дана отклонение несколько слабей.

– А Эя?

– Не успел: не знаю.

– Важно, что со стороны Дана. А что у старших детей?

– Тоже – ещё не смотрел. Но это неважно: у них давно прошел критический возраст. В любом случае это факт против тех, кто захочет воспользоваться примером друга Лала. Но положение тревожное – мы должны быть готовы ко всему.

– Что будем делать?

– Выжидать – только. Как начнут разворачиваться события. Ни в коем случае их не подталкивать. Единственное, что нужно делать – создавать максимальное количество сторонников отрицательного отношения к рождению детей полноценными женщинами. Кстати, ты этим уже и начал заниматься.

– Ты о Рите, учитель? Её мне убеждать не пришлось: это самая горячая сторонница закона воспроизводства. Не уступит нам.

– То, что она подтвердила: что рождение детей Эей и Даном – результат воздействия на них Лала – очень ценно. Но мы можем предположить, что Дан воспринял и другие идеи Лала.

– Ты хотел бы узнать об этом?

– Молодец, мой Милан: ты понял раньше, чем я сказал. Говорила Лейли ещё что-то, существенное для нас?

– Рита сказала, что нет.

– Не упустила ли она что-нибудь? Сейчас всё может оказаться важным.

– Давай свяжемся с ней, – Милан взялся за свой радиобраслет.

Рита попросила подождать до конца репетиции. Всего полчаса.

... – С тобой хочет говорить профессор Йорг, – сказал Милан, когда Рита появилась перед ними на настенном экране. Рита сложила руки перед грудью:

– Я слушаю тебя, сеньор.

– Хочу поблагодарить за то, что сообщил мне наш друг. Скажи, не говорила ли Лейли ещё о чем-то, что могло бы представлять для нас интерес, но что ты не передала, сочтя мало важным?