От звезды до звезды (СИ)

Йонге выхватил переводчик, мотнул головой, высвобождаясь, отступил на шаг и поднял прибор обеими руками как щит.

– Лаборатория! – повторил он. – Мне нужно производство детокса!

«Что случилось?»

– Мой напарник отравился! Надышался вашим гребаным воздухом, и у меня не хватит детокса, чтобы ему помочь – нужно промышленное производство!

«Прекращай кричать. Тебе нужна помощь?»

– Я же сказал…

«Твоя нога. Вы хрупкие».

– Что?

Йонге глянул вниз. Вокруг ступни расползалась крохотная лужица, а у него за спиной так и протянулась цепочка кровавых отметин.

– Потом! Ты слышал, что я сказал про лабораторию?

«Отравление воздухом? У тебя есть первопричинники нужного средства?»

– Чего-чего?

«Малые дозы, из которых можно сделать большие».

– Ах, образцы… да, есть, – он машинально хлопнул себя по бедру, обнаружил, что стоит нагишом, и хлопнул уже по лбу. – Все осталось, иди за мной, я…

«Стой. Вторая от этой дверь, два раза правый поворот, прямо до конца. Лабораторный кабинет. Я редко провожу химические следствия, необходимо стартование заново».

– Что включать?

«При входе слева три рычага. Сначала дальний, потом средний, потом первый».

– Штаны мои принеси! – крикнул Йонге вслед удаляющемуся яуту, но тот даже не обернулся.

Йонге вспомнил, что бросился на поиски помощи, даже не поправив респиратор на напарнике, и застонал. Выбитые межрасовым перепихом мозги совсем не работали.

Прихрамывая, он поспешил по указанному яутом маршруту, благодаря всех богов, что Цвейха успел починить передатчик, а также проклиная Сайнжу за ебливость, себя – за невнимательность и всё на свете – за стечение обстоятельств.

Он как раз успел запустить лабораторию и сесть под первой попавшейся лампой, чтобы поковыряться в ступне, когда дверь открылась. Обернувшись, Йонге увидел, что Цвейха принес не только Рудольфа, но и одежду обоих.

В ярком освещении лаборатории Рудольф выглядел чудовищно бледным, однако широкая грудь равномерно поднималась и опускалась. Йонге подавил бесполезное желание вскочить и засуетиться, дождался, когда Цвейха уложил Рудольфа на хирургический стол, и только после этого подошел к ним, вновь капая кровью из только-только подсохшей раны. Переводчик он бережно нес с собой.

«Где твои первоисточники?»

Йонге порылся в куче одежды, почти вывернул наизнанку бронепластины и безошибочно вытащил нужную капсулу, отцепив от нее тончайшую полимерную трубку.

– Вот. Этого нужно много, раз в двадцать больше. Десять грамм детокса на один килограмм веса… Он весит девяносто пять.

«Очень странное лекарство».

– Он широкого профиля, поэтому такая доза. Дорогой. Давай запускай свои автоклавы, не стой!

Цвейха неодобрительно пошевелил челюстями, однако взял капсулу, которую Йонге настойчиво пихал ему в руки, и удалился к стойке с многочисленными приборами. Йонге снова вознес хвалу богам за научное образование Цвейхи и еще два раза проклял Сайнжу с его тщеславием.

Цвейха обернулся, ткнул в белый ящик с красным кругом и снова занялся химическим анализом. Дохромав до ящика, Йонге обнаружил там запас перевязочных материалов и пару пузырьков. Без сканера он не мог определить их содержимое, но наудачу рискнул понюхать. Резкая спиртовая вонь явственно продемонстрировала, как использовать эти запасы.

Вновь усевшись, Йонге принялся за самолечение. Цвейха привлек его внимание рычанием, но на этот раз тыкал уже в неизвестный прибор.

– Что это?

«Просветитель тканей. Какой содержание материалов твоего ранения?»

– Э… ты про осколки? Пластик.

«Зеленый рычаг на позицию два и просматривание в экране».

Яутский рентген помог убедиться в отсутствии частиц сканера, и Йонге уже с немалым облегчением полил себя спиртовым раствором и накрепко забинтовал ногу. Хотел напялить штаны, но в лаборатории было так жарко, что он махнул рукой. Цвейху больше занимали приборы, нежели мелькание человеческой задницы.

Не зная, чем занять себя дальше, и не в силах смотреть на Рудольфа, Йонге подошел ближе к яуту и поставил переводчик на стол. Цвейха даже озаботился сделать для него раскладную опору.

– Что стало с твоим другом? – спросил Йонге. – Тот, который… хорошо разбирается в еде.

«Он отправился на вечную охоту».

Йонге помолчал. Он должен был выразить сочувствие, но не мог. Все-таки яуты оставались для него чужими и уж точно не могли сравняться с Рудольфом.

– Жалеешь?

«Нет».

– Почему? Вы не были друзьями?

«Больше, чем друзья. Близкие ветви. Мы не сожалеем. Каждый сам выбирает дорогу. Почему сожалеть?»

– Потому что это твой друг, и ты больше с ним не увидишься, – с тоской сказал Йонге.

«Вы, умансоо, странные. Сожаление не исправляет и не очищает».

– Да, мы странные, – Йонге подхватил передатчик. – Вам никогда не стать такими, как мы.

Яут заговорил, но Йонге демонстративно опустил переводчик, чтобы не видеть трансляцию, и пошел обратно к Рудольфу.

Чертовы бездушные яуты. Отчаянно хотелось, стесывая кулаки, набить всем им морды до кровавых соплей. А особенно Сайнже.

Йонге успел в красках представить, как бьет по клыкастой роже, а минуту спустя дверь вновь распахнулась и впустила владельца той самой рожи.

Не иначе как яуты обладали чутьем на свое упоминание в чужих мыслях, примерно как телепаты. Сайнжа держал в здоровой руке огромную кружку, а в больной – легкий стакан с заботливо перевешенным через край питьевым шлангом.

Раскрыв челюсти, яут зашипел. Йонге глянул на переводчик.

«Почему вы ушли?»

Стиснув транслятор, Йонге стремительно двинулся навстречу, не обращая внимания на боль в ступне. Сайнжа даже не подумал отступить, и Йонге пришлось со всего размаху толкнуть его в грудь выставленным локтем. Яут качнулся и все-таки сделал широкий шаг назад. Йонге сделал за ним два шага в коридор, и дверь закрылась.

«Мне непонятно происходящее»

Йонге не выдержал и замахнулся на яута переводчиком. Сайнжа скрестил руки на груди, не проливая содержимое сосудов, и посмотрев на человека сверху вниз. Йонге потряс головой и попробовал мыслить рационально. Вновь взяв переводчик как щит, он прочувствованно заорал:

– Это не та церемония, о которой ты говорил! Сайнжа, вы гребаные уроды! Все вы, чертовы яуты! Какого хрена ты притащил нас на бойню?! Из-за тебя мы сидим здесь! Из-за тебя Рудольф может умереть! Сука зубастая!

Сайнжа вздрогнул и аккуратно поставил стакан и кружку на барельефный выступ. В барельефе снова кто-то кого-то убивал, и Йонге со свистом втянул воздух, чувствуя, как вновь накатывает злость на воинственных кретинов.

«Я не знал. Со мной не согласовывали традиции восходящей древности. Императорское переосмысление!»