От звезды до звезды. Беглецы (СИ)

Синтетик развернулся. Лицо застыло в перекошенной гримасе. Дернув головой, Аннели медленно направился к лифту. Выражение лица у него было такое, что Йонге невольно попятился, увлекая напарника за собой.

– Куда, – прохрипел майор, будто сорвал свои синтетические связки. – Куда, сукины вы дети… Какого, мать его, хрена?!

Рудольф дернулся.

– Молчать! – заорал майор, в бешенстве выкатывая глаза.

Коридор вспыхнул. Истошный вой сирены заполнил каждый кубический миллиметр. Йонге развернулся, не разжимая руку, и прыгнул, снося напарника всем весом. Оба рухнули, перекатились, инстинктивно хватаясь друг за друга. Ударились о стену, и Йонге оказался на полу, совсем задавленный, чуть не сломавший шею. Коридор вспыхнул снова. Рудольф нырнул вниз, закрывая напарника.

Но все-таки Йонге увидел, как станция разваливается в клубящихся протуберанцах газов, расцвечивая их яростными вспышками толчковых двигателей.

Шестигранные футляры парковок разлетались диковинными снарядами.

Их собственный футляр содрогнулся, отделяясь от станции, медленно перекувыркнулся, уходя в свободный полет, и на фоне полыхающего паруса Йонге увидел невозможное.

Глаза нестерпимо жгло, слезы хлынули ручьем, но он смаргивал их с отчаянным упорством, вытягивал шею и не мог поверить. Прямо в голове пронзительно стонало, выло, содрогалось.

Он все-таки видел собственными глазами…

Как из черного прорыва – пожирающего пространство метр за метром, окаймленного свирепой лиловой каймой – выползает тупой бронированный борт. Как слезает с него хлопьями защитное покрытие, утаскивая за собой буквы “cetta”, и остается только до боли знакомое “Feli”.

– А-автоно-омный режи-им… – прохрипел станционник.

И полностью отключился.

Фелиция прошла вперед ровно на полтора корпуса, снося заградители и вспарывая технические этажи футляра. Развернулась, доламывая конструкции, и тяжело опустилась, уйдя всей грузовой частью в “подвал”. Разряды за кормой налились неистовым голубым, переходя в бешеную пульсацию. Йонге зажмурился, обхватил напарника еще крепче и попытался закрыть белобрысую голову, словно мог остановить молекулярный распад голыми руками.

Низкочастотный гул прокатился по всему футляру, вытряхнул кости и небрежно впихнул их обратно. Йонге тихо взвыл – позвоночник загорелся, словно раскаленный стержень. И тут же боль исчезла. Приоткрыв глаз, Йонге увидел, что волосы на руках стоят дыбом и даже чуть шевелятся.

А руки – целые.

– Мы умерли? – придушенно осведомился Рудольф.

Смаргивая слезы, Йонге пытался рассмотреть, что с футляром, но Фелиция загораживала весь вид. И все же ему показалось, что за ней – по-прежнему монолитный внешний шлюз.

– Не знаю, – шепотом ответил он.

Напарник завозился, уперся в пол и дернулся.

– Отпусти, задушишь!

Йонге разжал руки. Рудольф приподнялся, ошалело потряс головой и уставился сквозь стену. Наискось по ней шла трещина. Йонге панически глянул себе под ноги – но шахты там не было, лифт отрезало аварийным стопором вместе с футляром.

Напарник с хрипом откашлялся.

– Господи боже, теперь я точно обосрался.

– Как это… Это же просто… всех законов…

Йонге поймал себя на беспомощном бормотании и замолчал. Растерянно оглянулся. Парус по-прежнему простирался, насколько хватало глаз. Теперь, без дорисовки “Фелиции”, трудно было разглядеть его структуру. Но зато вместо сотового блока станции висела изуродованная дырами конструкция.

Почему-то не сбросилось большинство ярусов, и Йонге представил, какая сейчас там творится паника. Выпнутые в открытый космос футляры парковок добавляли хаоса.

– Йонге, – позвал Рудольф. – Слышь, Йо, слышь, ты мне скажи, что я сплю, и вся эта срань мне мерещится, а?

Йонге машинально пощупал шею, наткнулся на кровавую коросту. Услышав резкий выдох, он мигом обернулся и тут же вздрогнул сам.

Аннели стоял в двух шагах впереди, широко расставив ноги. До “Фелиции” ему оставалось едва ли десять метров.

– Зараза, – процедил Рудольф. – Только же валялся.

Второй запасной пандус “Фелиции” медленно открывался. Аннели похлопал себя по бедрам, снял один за другим два блока и привычным быстрым движением собрал в УКД.

Йонге шагнул вперед и ударил в стену. С яута сталось бы вылезти во всем великолепии, покрасоваться в сиянии славы.

– Аннели!

Майор не обернулся.

– Аннели, я отдам вам чертовы координаты! – он снова ударил в стену. – Руди! Ты их слышишь? Пусть не вылезает! Йезус Мария, что он вообще натворил?

Рудольф не ответил. Йонге обернулся и увидел, как механик, сжав голову руками, изо всех сил жмурится и бормочет себе под нос. Сам Йонге не слышал ни малейшей доли синхрона. Он метнул взгляд на “Фелицию” – но проход оставался темным.

– Аннели! – вновь заорал он. – Эй, майор! Твою мать! Обернись!

Не оглядываясь, майор вывернул руку назад, отгибая запястье. Йонге прыгнул в сторону, вновь сбивая напарника с ног. Рудольф изумленно охнул, ударившись о стену. В противоположной стене со щелчком появилась аккуратная круглая дырка. Пол больно ударил в копчик.

– Ах ты паскуда! – взвыл Йонге.

Аннели все-таки обернулся к ним. Развернулся в полкорпуса и двумя плавными шагами оказался возле лифта. Свободной рукой хлопнул на стену лист-копирку. Клавиатура тут же подсветилась, предлагая заполнить пустые ячейки.

– Пиши!

Йонге суетливо завозился, буквально отпихиваясь от напарника. Проход на борту “Фелиции” засветился. Майор обернулся и нажал на спуск. Вокруг прохода вспыхнула радужная пленка защиты.

– Эй там! – гаркнул Аннели. – Я вышибу твоим приятелям мозги! Сиди и не рыпайся!

Подсвеченный проход оставался пуст. Йонге поднялся и встал ближе к стене, пытаясь загородить напарника. Майор удовлетворенно кивнул, но УКД так и не убрал. Синтетическая рука даже не думала опускаться под весом оружия. А синтетическому самообладанию было совершенно плевать на события, только что потрясшие до самых основ всю физику космоплавания.

– Груз! – повторил Аннели. – Мозги вышибу! Почему вы, черт вас дери, не сдохли в этом разломе? Должны были сдохнуть!

– Возле Ахерона! – выкрикнул Йонге. – Я дам координаты!

Люк оставался пустым. Йонге торопливо тыкал, заполняя ячейки, сбивался, стирал и начинал заново. Майора уже перекосило так, что подергивался уголок рта.

– Живее!

– Да я не могу так быст-тро… – заикание вышло правдоподобно. – Мой глейт-тер… Я без нег-го… Нест-таби…

В добавок к заиканию у него тоже начал подергиваться уголок рта. На борту “Фелиции” все-таки что-то двигалось. И даже паскудная синтетическая пятерня Аннели, развернутая в огнестрел, не вызывала такого страха, как черная угловатая фигура, выползающая в проход.