Дот Хатчисон - Сад бабочек (ЛП)

Хотя предпочла бы забыть.

В дальнем конце Сада отворилась дверь, и мигнул луч фонаря. Мы одновременно приподнялись на локтях.

– Какого черта? – шепнула Блисс, и я кивком высказала ту же мысль.

Садовник был у Данелли, искал утешения. Хотя вел себя так, словно сам пытался утешить ее, поскольку она вела счет в роковой для Эвиты игре. Даже если уходил, он никогда не пользовался фонарем. Как и Эвери, хотя тому было запрещено появляться в Саду за то, что он сломал руку Пие. Или Лоррейн – она в это время спала или рыдала у себя в комнате. В медпункте имелась кнопка вызова, и если Лоррейн была нужна, в ее комнате и на кухне раздавался сигнал.

Неизвестный был одет во все черное. Идея казалась недурной до тех пор, пока он не ступил на песчаную тропу. Он двигался осторожно, высвечивая каждый шаг фонарем, и по его движениям было видно, что он глазеет на все вокруг.

Не знаю, как, но я сразу догадалась, что в Сад проник мужчина. Возможно, все дело в походке. Или в идиотской мысли пробраться в Сад с включенным фонарем.

– Как по-твоему, что для нас хуже? – шепнула мне на ухо Блисс. – Выяснить, кто это, или проигнорировать его?

Я, конечно, догадывалась, кто это мог быть, но пообещала Садовнику никому не рассказывать о его семье. Не то чтобы обещание, данное серийному убийце, что-то значило, но все-таки… Я вообще старалась не давать обещаний просто потому, что потом чувствовала себя связанной.

Но какого черта младший сын Садовника забрался во внутренний сад? И что это значило – или могло значить – для нас?

Первый вопрос отпал сам по себе, едва возник у меня в голове. По той же причине я почти каждый день забиралась на деревья, чтобы взглянуть на реальный мир по ту сторону стекла. Мной, помимо всего прочего, двигало любопытство. В его случае это было просто любопытство.

Что же до второго вопроса…

Некоторым из нас неверное решение могло стоить жизни. Если он просто бродил по Саду, в этом не было ничего такого. Это частная территория, кому какое дело? Но если б он увидел коридоры…

Возможно, он увидел бы мертвых девушек и позвонил бы в полицию.

А может, и не увидел бы и не позвонил. Тогда нам с Блисс пришлось бы объясняться, почему мы увидели чужака и ничего не сделали.

Я выругалась про себя и скользнула с камня и украдкой двинулась вниз.

– Оставайся здесь и не своди с него глаз.

– И что делать, если что?..

– Кричать?

– А ты…

– Скажу Садовнику, пусть разбирается.

Блисс покачала головой, но не попыталась меня остановить. Я по ее глазам видела, что она в таком же замешательстве. Мы не могли подставлять всех под удар в надежде, что парень окажется лучше своего отца и брата. И мне уже доводилось видеть Садовника с кем-то из девушек. Как правило, он уединялся с девушкой в комнате, но иногда… ладно. Как я уже говорила, он был на удивление сдержанным, за некоторыми исключениями.

Я чуть ли не ползком спустилась по тропе с другой стороны утеса, где склон был покатый, и, когда оказалась внизу, песок заглушил мои шаги. Осторожно двигаясь, я шагнула в ручей без брызг, пробралась за водопад и двинулась по коридору к комнате Данелли.

Садовник был в брюках, но без рубашки и ботинок. Он сидел на краю кровати и расчесывал вьющиеся волосы Данелли; локоны каштановой гривой рассыпались по ее плечам. Из всех нас Данелли особенно ненавидела эту его страсть, потому что после этого волосы у нее безнадежно запутывались.

Я вошла в комнату, и они подняли на меня глаза. Данелли была в смущении, Садовник явно рассердился.

– Прошу прощения, – прошептала я, – но это важно.

Данелли вопросительно вскинула брови. Она оказалась в Саду четыре года назад и думала, что Садовник отпустит ее, если его задобрить. Чтобы добиться его расположения, Данелли украсила свое лицо крыльями – красными с фиолетовым. Правда, со временем она поумнела и теперь жила по принципу: «Пусть делает что хочет, просто не участвуй в этом». Я знала, о чем она спрашивает, но лишь пожала плечами. Рассказывать ей или нет – теперь все зависело от дальнейшего развития событий.

Садовник быстро надел ботинки, взял рубашку и вышел за мной в коридор.

– Это…

– Кто-то проник в Сад, – перебила я как можно тише. – Думаю, это ваш младший сын.

У него расширились глаза.

– Где он?

– Когда я пришла сюда, был возле пруда.

Садовник накинул рубашку и знаком велел мне застегнуть пуговицы, а сам тем временем приглаживал волосы. Но характерный запах все-таки выдавал его. Когда он двинулся по коридору, я последовала за ним. Он ведь не говорил мне оставаться на месте. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не встали в одном из дверных проемов. Теперь он своими глазам увидел парня: тот по-прежнему светил вокруг чертовым фонарем. Садовник довольно долго наблюдал за сыном, при этом лицо его не выдавал никаких чувств. Потом он тронул меня за плечо и показал рукой вниз: то ли велел мне опуститься на пол, то ли не хотел, чтобы я шла за ним.

Я была не настолько послушна, чтобы просто сесть на пол, поэтому осталась стоять. Садовник не стал возражать.

Он решительно, не скрываясь, шагнул в Сад, и его голос, словно выстрел, прорезал тишину:

– Десмонд!

Парень резко повернул голову. Фонарь выпал у него из руки, с громким треском стукнулся о камень и покатился по песку. Свет мигнул и погас.

– Отец!

Садовник запустил руку в карман, и в следующее мгновение стены вокруг меня опустились. Остальные Бабочки теперь были заперты в своих комнатах, а крылья в коридорах закрылись панелями. Только мы с Блисс остались снаружи: она – на вершине скалы, а я – в этом проеме. И я не сказала Садовнику про нее. Черт.

Я прислонилась к стене и стала ждать.

– Какого черта ты здесь забыл? Я же говорил, что входить во внутренний сад запрещено.

– Я… я слышал, как Эвери говорил про него, и просто… просто хотел посмотреть. Прости, я ослушался тебя.

Трудно было определить по голосу его возраст: он говорил высоким тенором и поэтому казался моложе. Ему было стыдно и явно не по себе, но и страха он не чувствовал.

– Как ты вообще попал сюда?

И могла ли Бабочка выйти тем же путем?

Парень – Десмонд, как я полагала – колебался.

– Пару недель назад я видел, как Эвери сдвигал панель у двери для персонала, – ответил он. – Он задвинул ее на место, когда заметил меня, но я все-таки увидел клавиатуру.

– Нужно ввести код, чтобы открыть дверь. Как ты сюда попал?

– Эвери всюду использует три пароля. Я просто ввел их один за другим.

Что-то подсказывало мне, что в ближайшее время Эвери придется изобрести четвертый пароль. Нам не полагалось слоняться возле главного входа. Там, по обе стороны от запертой двери, находилась комната Лоррейн, в другой Эвери держал свои игрушки, пока Садовник их не изъял. Там же были кухня со столовой и медпункт. Потом – кабинет для татуирования, откуда можно было попасть в комнату Садовника, и еще несколько помещений, о предназначении которых мы не знали, но догадывались. Неизвестно, чем он в них занимался, но именно там умирали Бабочки. Нам без необходимости в этой части коридора появляться не стоило, разве что пройти на кухню. Ни Садовник, ни Эвери не выходили оттуда, если могли попасться на глаза кому-нибудь из нас.