Дот Хатчисон - Сад бабочек (ЛП)

Кейли всхлипнула, и я обняла ее за плечи и привлекла к себе.

– Знаю, это тяжело. И это не просто слова – я знаю, о чем говорю. Но обещаю, что позабочусь о тебе и не позволю им тебя тронуть. Мы здесь как одна большая семья. Иногда мы ругаемся, кто-то кому-то не нравится, но мы – семья и привыкли заботиться друг о друге.

Блисс наградила меня кривой улыбкой. Она, хоть и не в подробностях, но знала, что я росла несколько иначе. Однако мне довелось познать это в нью-йоркской квартире, а остального я набралась уже в Саду. Мы были странной, но все-таки семьей.

Кейли взглянула на Данелли и содрогнулась.

– Почему у нее татуировка на лице? – спросила она шепотом.

Данелли опустилась на колени перед кроватью и взяла Кейли за руки.

– Это еще одно обстоятельство, которое ты должна принять, – произнесла она мягким голосом. – Хочешь услышать сейчас или подождать немного?

Девочка прикусила губу и взглянула на меня неуверенно.

– Тебе решать, – сказала я. – Сейчас или позже, выбор за тобой. Если тебе от этого станет легче, то обещаю: тебя это не коснется.

Она сделала глубокий вдох и кивнула.

– Тогда лучше сейчас.

– Человек, который держит нас здесь, – мы зовем его Садовником, – заговорила Данелли. – Он считает нас своими Бабочками и делает нам на спинах татуировки в виде крыльев. Когда я только попала сюда, я думала, что если понравлюсь ему больше остальных, то он отпустит меня, и я вернусь домой. Я ошибалась, но поняла это слишком поздно, и он сделал мне крылья на лице, чтобы все видели, что я счастлива находиться здесь.

Кейли снова взглянула на меня.

– У тебя тоже такие есть?

– Да, на спине.

Она перевела взгляд на Блисс. Та кивнула.

– Но мне он их не сделает?

– Он к тебе даже не притронется.

После обеда мы вывели ее в Сад. Блисс шла впереди нас, предупреждая остальных. Обычно девушки сторонились новеньких, пока те не освоятся, но с Кейли обстояло иначе. Все, кроме Сирват, подходили к ней – по одной или парами, – знакомились и выказывали свои добрые намерения. Но самое главное – обещали, что мы все вместе будем оберегать ее. При этом отсутствие Сирват меня как-то не расстроило.

Маренка опустилась на колени и позволила Кейли потрогать свои крылья на лице, чтобы те больше не пугали ее.

– Я перейду в какую-нибудь другую комнату, и вы с Майей будете рядом, – сказала она. – Если станет одиноко или страшно, тебе не придется блуждать по коридорам. Вы будете в соседних комнатах.

– С-с-пасибо, – пробормотала Кейли.

Лоррейн сумела собраться и приготовить нам холодный ужин. При этом она все время плакала. Мне хотелось верить, что она наконец-то поняла, кем на самом деле был Садовник; что похищение ребенка привело ее в ужас; что она стыдилась своих желаний и зависти к мертвым Бабочкам. Я хотела верить в то хорошее, что в ней еще осталось. Но я не верила. Сложно сказать, что ее сломило, однако я догадывалась, что это касалось лично ее. Возможно, покупка парика – а скорее всего, тот факт, что Блисс все сошло с рук, – в конце концов, убедила ее, что Садовник ее не полюбит.

Мы поднялись с подносами на вершину скалы: там пригревало солнце и ощущался простор. У Кейли по-прежнему не было аппетита, но она поела, чтобы порадовать нас. Затем девочка увидела, как по тропе поднимается Десмонд, и прижалась ко мне. Блисс и Данелли пододвинулись поближе, так что Кейли оказалась под нашей защитой.

Десмонда бояться не стоило, но это был мужчина, и ее реакция объяснялась просто.

Он остановился на некотором расстоянии, опустился на колени, развел руки в стороны и тихо сказал:

– Я не причиню тебе вреда. Я не притронусь к тебе, даже не подойду.

Я покачала головой.

– Зачем ты пришел?

– Спросить, как ее зовут и откуда она, чтобы сделать то, что нужно.

Я начала слезать с камня, но Кейли обхватила меня руками.

– Все хорошо, – шепнула я и обняла ее. – Я просто поговорю с ним. С тобой останутся Блисс и Данелли.

– А если он поранит тебя? – всхлипнула она.

– Нет, он ничего не сделает. Со мной все будет хорошо. Я все время буду у тебя на виду.

Кейли медленно отпустила меня и обняла Данелли. Блисс обладала приятными формами, но обниматься с ней не тянуло.

Я прошла мимо Десмонда к самому краю утеса. Через мгновение он последовал за мной, остановился в паре шагов от меня и спрятал руки в карманах.

– Что ты собираешься делать?

– То, что необходимо, – ответил он. – Позвоню в полицию. Но мне нужно знать имя девочки. Ее наверняка уже разыскивают.

– Почему сейчас? Тебе уже полгода известно про нас.

– Сколько ей лет?

Я оглянулась на нее через плечо.

– Она с подругами праздновала в торговом центре свое двенадцатилетие.

Десмонд выругался и уставился себе под ноги. Носки его ботинок выступали за край скалы.

– Я пытался убедить себя, что отец говорит правду. Что он, хоть и приводит вас против вашей воли, помогает вам.

Даже теперь, глядя на эту двенадцатилетнюю девочку, он продолжал себя обманывать.

– Я хотел верить, что он подбирает вас с улиц или уводит из плохих семей, – говорил Десмонд. – Что угодно, лишь бы как-то оправдать его действия, но я не могу… Я понимаю, что ее привел сюда Эвери, а не отец, но это должно прекратиться. Ты права – я трус. И думаю только о себе, потому что не хочу разрушать свою семью, не хочу отправляться за решетку. Но эта девочка… – Он помолчал, чтобы перевести дух и справиться с избытком чувств. – Я убеждал себя, что мне необходимо набраться храбрости. Господи, каким идиотом я был… Не нужно ничего набираться. Нужно просто брать и делать то, что необходимо, как бы оно ни пугало. Поэтому я собираюсь позвонить в полицию, перечислить имена, которые знаю, и рассказать им про Сад.

– В самом деле хочешь позвонить? – спросила я.

Десмонд сердито взглянул на меня.

– Я спрашиваю, потому что не могу вернуться к этой девочке и сказать, что помощь уже близко, если ты собираешься дашь задний ход и снова спрятать голову в песок. Ты в самом деле позвонишь?

Он сделал глубокий вдох.

– Да. Я позвоню.

Я протянула руку и осторожно коснулась его щеки, чтобы Десмонд посмотрел мне в глаза.

– Ее зовут Кейли Рудольф, она из Шарпсбурга.

– Спасибо.

Он собрался уже уйти, но помедлил, развернулся и страстно меня поцеловал.

А потом ушел, не сказав ни слова.

Вернувшись к своим, я сказала:

– Остаток дня проведем в комнате. Идите без меня, я пока предупрежу остальных.

– Думаешь, он и в самом деле что-то предпримет? – спросила Блисс.

– Думаю, он наконец-то попытается. И да поможет ему Бог, если ничего не получится… Идемте скорее.

Все выглядело так, словно мы играли в прятки и этот кон был решающим. Я по очереди отлавливала девушек и велела им сидеть по комнатам. Неважно, у себя они были или нет – главное, что не в Саду: как только Садовник узнает про этот звонок, стены опустятся. И мне даже думать не хотелось о том, что произойдет с теми, кто останется снаружи. Я говорила шепотом, так как не знала, насколько чувствительны микрофоны. Возможно, Садовник уже знал о намерении Десмонда.