Павел Давыденко - Матриархия (СИ)

Улица будто вобрала в себя воздух, а потом шумно выпустила: «БУ-БВХУУУХ-Х», а потом в боковом зеркале возник столб огня. Забегали объятые пламенем твари, завизжали, и упавших толпа впечатывала в асфальт.

Почернела листва на тополях, дым взметнулся до верха девятиэтажки и поплыл выше антенн-тарелок, в беззаботное синее небо.

- ЖМИ! - заорали три голоса, и «Шанс» понес нас по дороге. Я припал к «штурвалу», вдавил педаль.

Сквозь озлобленный рев мотора, я слышал истошный ор горящих в аду грешников. Точнее, грешниц.

В нос ударил запах паленого мяса, пополам с бензином. Приличную скорость мы набрать не могли из-за заторов, а Юрец и Рифат кричали наперебой, куда мне нужно свернуть и так далее.

- ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ!

Они притихли. Перепачканные, как два индейца, из пакетов выпадают бутылочки-коробочки. Так вот значит, куда они отлучились.

- Какого хрена вы свалили? Вы должны были прикрывать нас!

- За жратвой, - ответил после паузы Рифат. Лицо у него вытянулось. - Да мы на два шага отошли. Там на углу «Магнит» же.

- На два шага отошли? - повторил я. - На два шага? Почему не предупредили?!

- Ты не вопи. Следи за дорогой.

Я хотел много еще что сказать, но сдержался. Какой толк сотрясать воздух? Понимаешь это умом, а внутри зарождается точно такой же взрыв, заправочный. Все что мы говорим (и таим в себе) имеет силу - ругань, крики, пустословие. Все это содержит энергию. И куда-то она должна деваться.

Уже доказанный факт, о всемирном информационном поле. Карл Юнг опять-таки, с его архетипами, которые живут в любом человеке с рождения.

Где-то эта гадость копится, из году в год растет «помойка». Куда она девается потом?

Не знаю, почему мне в голову такое полезло.

- Как там радиатор? - спросил Рифат. - Едем вроде?

- Вроде - да.

- Дай бог, чтоб не пробит был, - сказал Юрец. - Мы можем поехать через рощу. Там где родник, знаешь? Оттуда выедем к Западному. А там уж мост Сиверса и трасса.

- Давай лучше ты за руль. А то я без прав и доверенности...

Денек, в самом деле, разошелся. До этого я и не замечал, какая погода. По ощущениям, времени натикало пятый час, а мы все так и едем - потные, в душном салоне. Пахнет сухим и сладким, смесью дезодорантов, и от такой смеси першит в горле.

А вот в роще только птички чирикают и все. Тишина, ветер гуляет в кронах деревьев.

За «Шансом» по грунтовке тянется шлейф пыли. Машина идет с натугой, скребет днищем по неровностям колеи. Кажется, мотор сейчас заглохнет, и со всех сторон полезут ОНИ.

- Может, искупнемся? - предложил Юрец. - Ну, обмоемся.

- Самое время... - пробурчал Рифат.

- А куда нам спешить? - сказал я. - Мы не знаем, что нас ждет на трассе. А сейчас можно сделать привал. Отдохнем морально и физически, поедим. Зря вы, что ли, зашли в «Магнит», - я выделил ударением последнее слово.

Спустились по витой тропке. Сырость окутала, вползла в ноздри. Холод окутал лодыжки. Температуру воды на нашем роднике чувствуешь издалека.

Бассейн небольшой, камни с зелеными «бородами». Вода бьет из трубы, и на ней тоже водоросли.

Тишина, людей нет. Только вода журчит.

Я закатал шорты и слез в бассейн, ухая от удовольствия. Оля обошла бассейн и присела рядом с трубой. Подставила ладошку, и от серебристой струи полетели брызги.

- Ух! Тебе не холодно? - она улыбнулась. Впервые так открыто. И сразу стала красивее, женственнее. Улыбка - главное оружие человека, так было раньше, а теперь видимо, уже нет.

- Нормально... О-ох!.. приятно. Как будто новые, свежие ноги приделали, - я выбрался обратно на камень. Забитые, разгоряченные мышцы благодарили пульсациями и приятными горячими иголочками.

Юрец тоже в воду залез, что-то бормоча под нос и усмехаясь. Оля напилась из пригорши и спустилась на пару ступенек. Вода дошли чуть выше середины бедра, но лохмотья джинсовых шортиков не достала. Я глядел на полоску молочно-белой кожи, между водой и тканью, поднял взгляд на белую надпись «ROCK IT’S MY LIFE» на груди.

Да, Оля тянет на все восемнадцать. Личико теперь чистое, волосы девчонка собрала в конский хвостик. Юрец что-то говорит, снова бурчит Рифат, а мне и дела нет до них.

«У тебя есть Аня. Хотя конечно, ты можешь заглядываться на всякие смазливые мордашки».

Могу-то могу, но всегда при этом испытываю угрызения совести.

Щечки у Оли слегка порозовели, надеюсь не от того, что она уловила мои мысли.

Я снял пропотевшую, и как оказалось, изорванную на спине майку. Потом скинул и джинсы. Надо бы избавиться от них, жутко неудобно. Был бы нож, так я замутил бы из них бриджи с бахромой, а что.

Нырнул в бассейн. Мозг тут же стал туманиться, как лед в замерзающей речке. Легкие разрывало, из груди что-то билось, прогрызало путь наружу. Нет никаких проблем. Ничего не существует, кроме холода, холода...

Я вскочил и заорал, задрыгался.

Хорошо как!

- ...сумасшедший! - перекрикивал Рифат говор воды. - Харе уже плескаться. Хавать пойдемте!

Я подмигнул Оле. Она показала пальчиком вниз. Оказывается, с меня наполовину слетели трусы.

Оля звонко засмеялась, эдакий колокольчик, и я тоже хохотал, сконфуженно подтягивая мокрые боксеры. Резинка вроде хорошая, наверно слишком резко выпрыгнул. Рифат сплюнул от досады.

Вода оживила тело. Я как будто проснулся после глубокого, качественного сна и теперь свеж, и полон сил.

Разве что проблема никуда не делась.

Трусы я выжал за деревом, надел поверх влажной ткани шорты. Рифат и Юрец побрели наверх. Я хотел накинуть майку, но тут подошла Оля.

- Что за шрамы на спине?

- Шрамы? - переспросил я. - От девушек. Бывает, впиваются ногтями в порыве страсти.

- Ты ж почти женат? - прищурилась Оля и стала от этого еще желанней. Мне хотелось прижать ее к дереву, а потом впиться в еще влажные от воды губы.

- Почти не считается. - Она обошла сзади и потыкала пальчиком поясницу. Потом прошлась по бугоркам позвоночника, опустила ладонь ниже, как бы невзначай (может и ненарочно, а у меня мысли только об этом). Трусы стали вспухать, и я прикрыл майкой район «молнии» джинс.

- В детстве откуда-то появились. Утром встал, а у меня там что-то вроде корочки, как будто кошка поцарапала. Ну и потом эти шрамы никуда не делись, иногда темнеют еще.

- Сейчас они прямо бордовые, - Оля вновь провела ладонью по пояснице, и тут же убрала руку. - Извини.

- Чего? Да я, правда, не знаю, что там, - я изогнулся, пытаясь посмотреть на спину. Оля фыркнула.

- Блин, а ты забавный...

- Ладно, пойдем к нашим дружкам. А то подумают, что я тут занимаюсь совращением.

- Кто еще кого совращает, - подмигнула Оля. Я надел футболку и девушка чуть посерьезнела: - Нет, там правда такие, знаешь, полумесяцы, налитые кровью. И царапины свежие.

- Ну, ободрал где-то спину, - улыбнулся я. - Не стигматы же, в самом деле.