Сергей Лысенко - Киллер и Килиманджаро

Я пощелкал фотографии на компьютере. Оперуполномоченные по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, борзые, непуганые. И старый знакомый – участковый Гусейнов. Улыбка привалена щетинистой глыбой щеки. Мешки под глазами клонят голову к земле.

Всё понятно – я вытащил флешку, расколол ножкой стула и расплавил зажигалкой чип памяти.

– Что-то не так?

– Предпочитаю бумажные носители.

Воин облегченно крякнул и расстегнул передо мной сумку. Я был единственным, кто не боялся стрелять в мусоров. Где бы он нашел других исполнителей?

Я тут же засучил рукава. Старшего лейтенанта Кинаха я расстрелял в подъезде, а капитана Марченко – в автомобильной пробке.

Гусейнов? Самая легкая цель, к тому же под боком. Никуда не денется до завтра.

На следующий день он сам позвонил мне. Забил стрелку в кафе. Мне было так смешно, что я не мог ему отказать.

Кафе «Усама» – русский теремок с бизонами у входа. Всё, что душа пожелает. Суши, пицца, шашлык. Банкеты, креветки, караоке. И, конечно, счастливые часы: после третьего пива коктейль в подарок.

Гусейнов сидел за дальним столиком – напряженный, несчастный, без пива. Я присел напротив и почувствовал яйцами дуло Макарова.

– Завалишь? – ухмыльнулся я. – Здесь?

Гусейнов молча смотрел на меня, изучал, приценивался.

– Помнишь, как я тебя отделал? – зачем-то напомнил он.

Да, я помнил, как мы дрались в школе. Скользкий пол, натертый парафином. Кольцо одноклассников – Витя Бур, Будённый, Лёха Бес… Мои друзья, моя братва, теперь – свирепая толпа, готовая разорвать на части. Толчки, рёв, требования крови. «Понеслась!..» Я начал неплохо, покрутил мельницу, сблизился и опрокинул Гусейнова. Лежачих не бьют? «Костыляй! – подсказывали мне. – Добивай!» Надо было послушаться. Шкет поднялся, смахнул слезы и прыгнул блохой, головой вперед… Потемнело, зазвенело, нос потяжелел как гиря. Я согнулся и увидел кровь – на руках, на одежде, на паркете. Гусь добавил еще, слабо, нерешительно, а потом послышался вопль завуча Любочки. Дети разбежались, меня завели в класс и запрокинули голову, чтобы текло внутрь, а не наружу…

Я облажался по полной. Хорошо, что Полина Леонтьевна не была свидетелем моего унижения. Она пришла работать в школу позже, когда мы перешли в следующий класс.

– Ты был на год старше… – сыпнул соли Гусейнов.

Хуже не придумаешь. Малолетки – все равно что девочки. Им нельзя уступать в принципе, иначе песенка спета. Ты станешь козленочком. И тебя будут опускать все подряд, даже самые дрыщи.

– Как насчет реванша?

Бить или не бить? Было очевидно, что я сильнее Гусейнова. Но кому я должен был это доказывать? Школа закончилась, мой позор остался в прошлом. Уже ничего не изменишь.

– Я могу предложить больше, – сказал Гусейнов.

– Вряд ли.

– Отвечаю. Я стою дороже, чем они заплатили. В разы. Разве ты не видишь перспективы?

Я и вправду не видел.

– Сейчас я строю империю. Пока еще кот наплакал – пара-тройка участков. Но для начала сгодится. А если со мной будут такие, как ты, дело пойдет быстрее…

– Откуда дровишки?

Гусейнов вернул пистолет в кобуру. Видимо, решил, что мы договорились.

– Харьков – торговый город… Знаешь, сколько на районе стихийных рынков? И все отстегивают за крышу. А куда деваться?

– Я не работаю за копейки.

– Поверь, это не копейки, – участковый чуть понизил голос. – А есть еще тема с наркотиками. Можно сделать миллионы. Можно жить и припевать. Обеспечить себя, своих детей…

У меня не было детей. Полина Леонтьевна очень хотела, но не могла. Чтобы она не унывала, мне приходилось играть роль не только мужа, но и ребенка.

– Станем хозяевами. Ведь это наш район, наша земля! Мы будем управлять наркотрафиком и устанавливать таксу! Мы…

Гусейнов увлекся. Он кричал чересчур громко. К нам повернулись недовольные жлобские морды со своими подругами, молодыми и не очень, клонами Таисии Повалий 28 28 Таисия Повалий – украинская певица. . Циркулярки наизготовку – если что, завизжат, запилят любого.

На шум подплыл официант, груженный икрой и шампанским.

Я перевернул столик секундой ранее. Прыгнул щучкой в сторону.

Перед глазами заплясали белые кроссовки, остроносые туфли и шпильки.

Участковый так и не выстрелил.

– Всем сидеть! – орал он, размахивая пистолетом. – Сохранять спокойствие!

В «Усаме» Гусейнова знали и уважали. Посетители вернулись на свои места. Заиграла песня француженки Заз 29 29 ZAZ (Изабель Жеффруа) – популярная французская певица. .

– Ладно, – сказал я участковому, – уговорил…

– Так бы сразу…

На радостях он завибрировал подбородками.

Почему я передумал? Во-первых, я убедился, что Гусейнов крепкий орешек. Хоть фараон и фанфарон, ему можно было довериться. А во-вторых, мне нужна была постоянная работа. Я загорал месяцами, иногда годами в ожидании заказов. К сожалению, в стране перестали убивать. Еще этот кризис. Чтобы просуществовать, приходилось заниматься недвижимостью. Я сильно рисковал, потому что был заложником нотариусов, архитекторов, инвентаризаторов. Однажды я чуть не угодил за решетку вместе с бандой черных риелторов.

В общем, пора было завязывать с фрилансом 30 30 Фриланс (от англ. free lance – вольное копье) – осуществление деятельности без длительного трудоустройства или штатной работы. . Пока мое копье не затупилось и не заржавело. Гусейнов обещал практику, стабильность, а дальше всё зависело от меня – золотые или какие-то другие горы.

– Водки, – сказал участковый официанту, так и не открыв меню, – И чё-нибудь русского, картошки, селедки. Как всегда… Вепрево колено? Тащи свое колено.

Он посмотрел на меня:

– Или ты хочешь суши?

Я не хотел суши. Я думал о Кошеле, об ответном ходе. Маловероятно, что Воин Селифонтов нанял дублера, но я все равно побросал лассо взгляда на посетителей. Мажоры сельского разлива, хамоватые аристократы, вчерашние короли подворотен. Шмары-манекены: шик, блеск, пустота. И немного пузатой мелочи, перекормленной пиццей и кока-колой. Никого подозрительного, если не считать официанта. Слишком умные глаза, полускрытые густыми черными бровями.

– Официант – сволочь, – прочитал мои мысли Гусейнов. – Мог бы поторопиться. Вот не дам разок чаевых…

За окном остановилась убитая «копейка». Водитель долго не выходил из машины. Я обратил внимание участкового.

– Я его знаю, – сказал он, – Гера Шимко, поджигатель.

– Как это поджигатель?

– Классовая война… Поджёг жену за то, что ушла к банкиру. Сгорела заживо, так и не сняла шубу. Потом настал черед банка. Потом «Барабашовки». Теперь хочет спалить «Усаму»…

Гусейнов хитро подмигнул мне.

– Но я ему запретил. Пока…

Наконец принесли. Мы выпили, закусили и повторили. Каждая рюмка приближала Гусейнова. В конце концов мы сблизились так, что стало тесно и душно.