Игорь Павлов - Как я (на)учился жить без папы, лежать в больнице, любить маму и многому другому… Книга для мам и сыновей

Открытие второе. Если кому-то предстоит операция, как это случилось со мной, то сама мысль о ней может привести его в ужас. Ведь это о-пе-ра-ция! Самая настоящая! Но спешу тебя заверить, ничего страшного в этом слове нет. И даже если тебе предстоит куда более серьезная операция, чем та, которую делали мне, ничем ужасным это скорее всего тебе не грозит. Ведь все операции делают настоящие врачи, которые очень хотят тебя вылечить и постараются, чтобы тебе не было плохо. И тем не менее ты имеешь право бояться, какой бы серьезной или пустячной ни была болезнь. От этого ты не станешь девчонкой или трусишкой, потому что бояться за свое здоровье – это нормально. Взрослые и те порой так сильно боятся врачей, что отказываются их посещать и делают вид, будто с ними все в порядке, даже если сами серьезно болеют.

Открытие третье. Что еще тебя может смутить в больнице – так это то, что тебе придется раздеваться перед взрослыми. Конечно, какому мальчику захочется добровольно стягивать с себя трусы в присутствии медсестер и докторов? Но и это можно пережить, особенно когда понимаешь, что врачам и медсестрам нет никакого дела до твоей наготы. Единственное, что их интересует, – это как быстро ты идешь на поправку и в каком состоянии находится твое тело после лечения. Не более и не менее.

Открытие четвертое. Кроме неприятных моментов, в больнице есть и свои маленькие прелести. Во-первых, мама может начать совсем по-другому к тебе относиться, прощая все твои прихоти, таская каждый день сладости и подарки. Во-вторых, где еще, как не в больнице, можно весь день лежать, ничего не делая? И где еще, если не в больнице, ты никогда не услышишь: «Опять бардак в твоей комнате!», «Ты все уроки сделал на завтра?», «Ну хватит уже бездельничать!», «Перестань шуметь, у меня болит голова». Больница – это лучшее место, где можно отдохнуть от мамы.

Открытие пятое. И вообще больница – это целое приключение. Пройдя все процедуры, уколы и клизмы, ты становишься выносливее и смелее. Это все равно что отправиться в путешествие, полное испытаний и открытий. После такого путешествия становишься взрослее и перестаешь бояться многих вещей, которых боялся раньше.

Все мальчишки в детстве пишут стихи, но мало кто из них в этом признается. Еще бы! Ведь писать всякие стишки про любовь – это девчоночье занятие! Во всяком случае, так думают некоторые мальчики. Поэтому они тщательно скрывают от друзей, что и сами пописывают стихи, дабы не выглядеть в их глазах девчонкой.

Я тоже в детстве пытался писать стихи. Конечно, мои первые попытки были довольно неуклюжи, поэтому я никому их не показывал, кроме своей мамы. Да и все эти стихи так или иначе были посвящены именно ей. Ведь мама была моей первой возлюбленной, и моя детская любовь к ней вдохновляла меня на стихотворные подвиги. Вот такой стих я сочинил однажды маме ко дню рождения.

«Мама – ты моя мечта»

Моя мама дорогая,

Еслиб знала только ты.

Как любовью я пылаю,

И на крыльях я летаю

Ат того, что ты родная

Мне всей жизнью дорогая.

Сотварила ты меня,

Свет мне показала,

Ласку, сердце, доброту – все мне оддала.

Иногда строга бываешь ты ко мне

Но теперь я понимаю,

И всем сердцем я тебе прощаю.

Благодарен я тебе,

Дорогой моей мечте!

Мама – ты моё Слонце!

Представляешь, я так и написал в конце: «сЛонце» вместо «солнце»! Надо же было мне совершить такую ошибку, которая среди всех других допущенных ошибок выглядела особенно нелепой. Дело в том, что я знал, что в слове «солнце» должна быть буква «л», но не имел ни малейшего понятия, где именно она должна стоять – то ли после буквы «с», то ли после буквы «о», то ли еще где-то в другом месте. Будучи озабоченным больше рифмой, нежели правописанием, я влепил эту злосчастную букву в самом начале слова. И конечно же, мама имела право обидеться на мою оплошность, ведь никакая мама в мире не хотела бы оказаться «слонцем», потому как это слово очень похоже на слово «слон». Даже можно вообразить, что «слонце» – это ласковое название для огромного-преогромного и толстого-претолстого слона. А какая мама хотела бы, чтобы ее сравнили с таким слоном? Разумеется, ни одна. На стройную лань или прекрасную лебедь – это всегда пожалуйста, от такого сравнения не откажется ни одна мама. Но только не на слона, а тем более большого и толстого!

Надо отдать должное маме, она с юмором отнеслась к моей ошибке, и мы вместе посмеялись над ней. Потом мы еще часто вспоминали это слово и весело хохотали. И я просто уверен, что даже если сейчас, спустя пятнадцать лет после написания этого стихотворения я подойду к маме, улыбнусь ей и ласково скажу: «Мама – ты мое слонце!», она весело засмеется и крепко обнимет меня.

Вот так моя первая попытка написать стих чуть было не провалилась, если бы не чувство юмора моей мамы. Потом, конечно, работая над своими поэтическими шедеврами, я старался, насколько мне позволяло знание русского языка, не допустить ни одной ошибки. Я переписывал все строки по десять и даже двадцать раз, тщательно выводя каждую букву, до тех пор, пока у меня не выходило идеально написанное, без исправлений и помарок стихотворение. Такое стихотворение мне уже не стыдно было показать своей маме, и не только ей, но и самым близким друзьям.

Правда, чем глубже я продвигался в изучении русского языка, чем слаженнее и аккуратнее становился мой почерк, тем реже я испытывал вдохновение и желание писать стихи. Одним словом – я взрослел. Свое последнее стихотворение я написал, кажется, лет в восемнадцать, будучи студентом первого курса университета. Еще раз убедившись в том, что поэта из меня не выйдет, я запрятал это стихотворение в глубь письменного стола и больше о нем не вспоминал. А стихотворение про «слонце» моя мама до сих пор хранит у себя. В общем, как ты понял, и я не стану от тебя скрывать, писать стихи я толком не научился. Зато научился писать… книги.

Вообще, я всегда подозревал, что писать рассказы легче, чем стихи, потому что не надо беспокоиться за рифму. Но первый рассказ я сочинил только лет в четырнадцать и посвятил описанию моих злоключений в больнице, о которых ты уже читал. Спустя несколько дней после возвращения домой мне в голову пришла замечательная идея написать что-то вроде мемуаров, подробно описав каждый день, проведенный в больничных стенах. Записывать свой рассказ я решил в школьную тетрадь, а в качестве пишущего инструмента приобрел капиллярную ручку. Только капиллярной или гелевой ручками я мог писать более-менее аккуратно и разборчиво. Когда же я писал обычной шариковой ручкой, у меня выходили какие-то непонятные завитушки и крючки, очень напоминающие детские каракули. Писать я старался красивыми печатными буквами, и поэтому большая часть моих писательских сил концентрировалась не в голове, а в кисти левой руки, сжимавшей ручку (я левша). Выводя предложение за предложением, подробно описывая каждое воспоминание о больничных буднях, я постепенно исписал всю тетрадь, и это заняло не меньше недели. Поставив последнюю точку, я придумал рассказу название и написал его на обложке тетради рядом со своим именем и фамилией, как это делают все писатели: