Лара Эдриан - Полночный поцелуй

– Тебе не понравилось то, что я сказала, и ты решил сбежать от меня? – Лукан ничего не ответил и даже не посмотрел в ее сторону. Он вообще не замечал ее, словно Габриэллы здесь не было, и ее это сильно задело. – Хорошо, иди куда хочешь, считай себя непобедимым, но только знай, что ты больше смерти боишься открыть свое сердце. Беги от меня, Лукан. Этим ты только доказываешь, что я права.

Габриэлла, глядя на Лукана, заряжающего пистолет, не знала, как справиться с охватившим ее отчаянием. Слова не могли остановить его. Она чувствовала свою беспомощность, словно голыми руками пыталась совладать с бурей.

Габриэлла опустила голову, взгляд упал на стоявший перед ней столик: тарелки, серебряные приборы, нож, чистый, она им не пользовалась, тускло поблескивающее лезвие…

Она не может остановить его словами, но есть иной способ…

Габриэлла отогнула рукав халата, спокойно, с холодной решимостью, очень хорошо ей знакомой, взяла нож и без тени страха провела им по руке.

Лукан отреагировал мгновенно. Он повернул голову в ее сторону и заорал так, что стены задрожали:

– Черт возьми, Габриэлла!

Нож, просвистев в воздухе, по рукоятку вонзился в противоположную стену.

Лукан подлетел и вырвал у нее нож так быстро, что она даже не успела ничего понять. Только что он стоял в другом конце спальни, у кровати, в нескольких футах от нее, и вот уже, схватив ее за руку, рывком поднял и поставил на ноги. Из надреза показалась густая темно-красная струйка крови.

Лукан нависал над Габриэллой, продолжая крепко сжимать ее руку. Грудь его вздымалась, ноздри раздувались, шумно втягивая и выпуская воздух. Красивые черты лица исказились болью и возмущением, в глазах пылала жажда. Зрачки сузились, губы искривились, обнажая острые кончики мгновенно удлинившихся клыков.

– Ну а теперь попробуй скажи, что ты не хочешь того, что я тебе предлагаю! – в неистовстве прошептала Габриэлла.

На лбу Лукана искрились капельки пота, его взгляд застыл на кровоточащей ране. Он облизал губы и прорычал что-то на непонятном языке.

Угрожающе.

– Зачем ты это сделала? – выкрикнул он. – Зачем ты меня мучаешь?

– А ты не знаешь? – Габриэлла выдержала его злобный взгляд, капли крови падали на белоснежный халат. – Потому что я люблю тебя, Лукан. И это все, что я могу тебе дать.

Лукан думал, что знает, что такое голод, ярость, отчаяние и… страсть. Но все, что он знал на протяжении своей долгой жизни, показалось ничтожным, когда он посмотрел в карие глаза Габриэллы.

Лукана окутал туман, он тонул в сладком аромате ее крови с легким привкусом жасмина, источник которой был так близко, стоило только наклонить голову. Густая, как мед, красная струйка стекала из маленького разреза на руке, который она сделала сама.

– Я люблю тебя, Лукан, – прозвучал тихий голос Габриэллы, перекрывая оглушительный стук его сердца. Желание росло и поглощало. Лукан утратил способность говорить, но даже если бы и мог произнести что-то, он не знал что. Со злобным рыком он оттолкнул Габриэллу, чувствуя, что не в силах противостоять искушению сделать ее своей навсегда.

Габриэлла отлетела и упала на кровать, халат распахнулся. Красные пятнышки покрывали рукав и лацкан, мазок алел на нежно-белом бедре.

Господи, как он хотел прижаться губами к алому пятнышку, покрыть поцелуями ее всю. Только ее.

«Нет».

Суровый внутренний голос остановил его. Желудок скрутило, колени подкосились. Лукан безуспешно пытался отвести взгляд от Габриэллы, в жертвенно-соблазнительной позе лежащей на кровати.

Он упал на пол, никогда раньше Лукан не испытывал такой страсти и жажды крови. Габриэлла убивала его. Он желал ее, и грудь разрывалась от одной только мысли, что она может принадлежать другому.

И жажда крови сводила с ума.

Особенно сейчас, когда Габриэлла была рядом. Одурманенный ее ароматом, он чувствовал себя голодным хищным зверем.

– Лукан…

Он уловил движения ее тела: ступни мягко коснулись ковра, появились в поле его зрения, покрытые розовым лаком ногти походили на крошечные морские раковины. Габриэлла опустилась рядом с ним на колени. Пальцы нежно скользнули по волосам, ладони обхватили лицо, она медленно повернула его голову к себе.

– Вот моя кровь. Пей ее.

Лукан зажмурился – жалкая попытка отвергнуть ее предложение. У него не было сил сопротивляться, а она нежно и упорно тянула его к себе.

В нос бил запах крови из ранки на ее руке, вызывая бурный прилив адреналина. Рот наполнился слюной, клыки увеличивались, разрывая десны. Габриэлла откинула волосы, оголяя шею.

Лукан дернулся, но она крепко держала его.

– Пей, Лукан, возьми то, что тебе нужно.

Он ощущал тепло ее кожи и пульсацию крови в сонной артерии.

– Сделай это, – прошептала Габриэлла и потянула его на себя, прижимая вялые губы Лукана к шее.

Это объятие длилось миг, а может быть, вечность. Лукан не мог сказать точно. Он почувствовал только упругую податливость теплой кожи, мерные толчки ее сердца, ее торопливое дыхание и свою ненасытную жажду.

Больше не нужно сдерживаться.

Он хотел ее – всю ее, – и зверь в нем сейчас не знал жалости.

Лукан открыл рот… и клыки вошли в плоть.

Габриэлла чуть слышно охнула, но не отпрянула, продолжая крепко держать его даже тогда, когда он сделал первый жадный глоток.

Горячая, по-земному сладкая кровь – ничего подобного он и представить себе не мог.

После девятисот лет жизни он познал райское наслаждение.

Он пил не останавливаясь, большими глотками. Его захлестнули жажда и наслаждение. Целительная сила проникала в каждую клетку тела и торопливо залечивала его раны.

С первым глотком ожила страсть, и сейчас Лукан испытывал острое возбуждение.

Габриэлла гладила его по голове и прижимала к себе. На каждый его глоток она отзывалась тихим стоном, тело ее обмякло, источая терпкий аромат желания.

– Лукан… – выдохнула она, чувствуя дрожь. – О боже…

Со звериным рыком он подмял ее под себя, не отрываясь от ее шеи, растворяясь в обжигающей страсти и безумном, пугающем отчаянии.

«Моя», – подумал Лукан, со свирепой яростью наслаждаясь долгожданным обладанием.

Было поздно отступать.

Этот поцелуй стал их проклятием.

Укус вызвал шок, но боль быстро превратилась в опьяняющее чувственное возбуждение. Наслаждение растекалось по телу Габриэллы от каждого глотка Лукана, словно в обмен на кровь он наполнял ее теплым светом, проникавшим в самое сердце.

Он накрыл ее своим обнаженным телом, их халаты сползли, когда Лукан укладывал Габриэллу на пол. Он грубо запустил руки ей в волосы, удерживая ее голову в прежнем положении. Забыв о ранах и боли, он прижался грудью к ее груди, его губы ни на секунду не отрывались от ее шеи. В каждом глотке Габриэлла чувствовала ненасытность его жажды.