Терри Лис - Тень Реальности. Заблудшие души

– Вить… – вкрадчивость интонации соседа нервировала хуже прямого замечания.

Виктор поморщился, но решил, что пока с несчастных легких хватит. Никотиновая горечь уже вязла на зубах, но облегчения не приносила.

– Может, все же чаю сделать? – улыбкой соседа можно было с успехом вскрывать замки. Проволочная отмычка в мимическом эквиваленте. —Тебя колбасит… – заметил парень аккуратно, продолжая наблюдать.

– Угу, – опустившись на диван, Виктор злобно зыркнул в сторону беззвучно работавшего настенного телевизора: по искрящему экрану скакали полуобнаженные девицы в каких-то, прости Господи, светящихся лосинах. И, бесплодно пощелкав кнопками, Виктор оставил кислотно-синюю заставку проигрывателя. Расстегнул несколько пуговиц натершей загривок рубашки.

– Слушай, Серый… Я тут подумал… – начал он с сомнением.

– М? – выверенно-вежливое движение: поворот головы, приподнятые брови. Маска профессионального сочувствия, ледяного, как поверхность зимнего пруда, намертво прилипла к соседской физиономии.

Виктор досадливо махнул рукой, снова поднялся на ноги и принялся ходить по комнате от стенки к стенке, в мрачном недоумении кусая обветренные губы. Такие вечера раздражали. И дело совсем не в раздражающей мине соседа.

Гостиная все еще казалась необитаемой, точно комната в отеле: белый диван, низкий журнальный столик, несколько стеклянных полок под технику, небольшой подиум, для чего-то выделявший пустую зону у огромного окна, и две антрацитовые африканские маски в качестве основного декора. Черно-белые узоры симуляции. В забытых на тумбе высоких стаканах томатный сок с водкой присох неопрятными кровавыми разводами, несколько разнообразя тотальный монохром.

Завершал интерьерный этюд телевизор с дорогущей универсальной стереосистемой. Виктор жить не мог без музыки, очевидно, опасаясь тишины.

Комната пропиталась пустотой – агрессивной, растворяющей. И дело совсем не в минимализме, одинаково импонировавшем обоим жильцам, или количестве аксессуаров. Пустота здесь становилась символом, слишком красноречивым, чтобы его игнорировать.

Виктор в своей неизменно мятой белой рубашке и темных джинсах смотрелся в подчеркнуто аскетичном интерьере очень органично. Дитя среды. Мысль едва успела сформироваться, как «дитя» картинно навалилось на низкую спинку, заглядывая соседу через плечо:

– Че читаешь?

– Так… классическая проза Восьмидесятой Параллели, – Сергей неопределенно пожал плечами, мельком взглянув на обложку, будто сомневался, то ли прихватил с полки. – Наследие…

– Слушай, Серега… тошно мне, – перебил Виктор, привычно гримасничая. – Аж бесит…

– Тошно, – повторил парень, слегка отстранившись. Запах сигарет причудливо мешался с соседским парфюмом – въедливым и вязким.

Заставка красила полутемный зал холодными сапфировыми бликами.

– Ага, – поддакнул Виктор, скосив ехидные глаза. – Че шарахаешься-то? Смущаю?

– В своем репертуаре, – Сергей снисходительно улыбнулся.

– И какой же у меня репертуар? – прищур стал еще опаснее, черты лица неуловимо заострились.

– Драматический, – усмехнулся парень, отодвигаясь дальше.

Виктор прищелкнул языком, внезапно развеселившись:

– Вот как? Это я, выходит, кто? Принц датский? Или немощный король?

– А кем бы хотел быть?

Неизменная вежливость, на уровне полутонов колющая иронией, а то и самым настоящим сарказмом, раздражала. Виктор широко осклабился, как обнаживший зубы хищник.

– «Казанова, Казанова, зови меня так 6 6 «Казанова». Наутилус Помпилиус. », – охотно оттарабанил он, ломая брови. Сергей усмехнулся, покивав. Ничего иного он и не ожидал. – Это что, скепсис?

– Вить, чего ты хочешь? – вздох вышел даже более снисходительным, чем задумывался.

Бестолковые терзания соседа отдавали полынной горечью неосознаваемого кризиса, засевшего стальной занозой в позвонках, глухо огрызающегося из недр подсознания. Всклокоченный, буйный и непредсказуемый, Витя вряд ли сам был в состоянии ответить. Оттого и шарахался по квартире в сердитом недоумении. Парень с удивлением отметил, что и впрямь сочувствует ему.

Сергей устало потер переносицу. Irreparabilium felix oblivio rerum 7 7 Счастлив, кто не умеет сожалеть о невозможном. Лат. . В конечном счете, сочувствие его было не менее бестолковым, чем безадресная злость чуждого рефлексии соседа.

Виктор легко перемахнул подлокотник и шлепнулся на диван, мало заботясь о зоне приземления, отчего почти налетел на парня, не успевшего вовремя отреагировать.

– Ценные вопросы задаешь, мозгоправ. Правильные…

– Я не на работе, – в прежней, галантной манере откликнулся тот, все растирая переносицу. Ведь, в конце концов, это была правда…

– А так и не скажешь, – хохотнул Виктор, с каким-то новым, азартным выражением разглядывая физиономию соседа. – Слушай, Серый… А тебе самому-то не надоедает?

– Что именно?

– Ну, ты такой весь собранный, правильный, опрятный. Рафинированный клерк, блин, «ни одной зазубрины на лице прямом 8 8 «Железные мантры». Пикник. ».

Сергей поморщился и пожал плечами.

– Воспитание? – предположил он навскидку.

– А я, выходит, невоспитанный? – незамедлительно отреагировал Виктор.

Чего именно добивался этот любитель странных выходок, парень пока не понял. И все же предпочел сразу прояснить ситуацию:

– Вить, я устал, да и тебе на работу скоро… Чего ты завелся-то?

Виктор прищурился. Глянул искоса, почти картинно откинувшись на спинку дивана. Он умел быть стильным. Поставлено ломал брови, широко улыбался, ерошил хаотично остриженные волосы. Достоверно. Провокационно.

Сергей бы не взялся судить, сколько во всем этом правды, и где проходит грань. Возможно, маска давно проросла сквозь мягкие ткани, слилась с Виктором до полного отождествления. А может, никакой маски и не было. Выражение широкоскулой физиономии снова неуловимо переменилось.

– А я завелся? – уточнил он с ехидной усмешкой. Сергей прикрыл глаза: ну, началось. Вектор диалога определился. – Чего зажмурился, блондинчик, фантазируешь?

– Вить, отстань, – вздохнул парень негромко. – Не смешно ни капли.

– Мне казалось, тебе нравится, – деланно подивился патлатый, все откровеннее ухмыляясь.

–Дурацкие приколы…

Виктор фыркнул и неожиданно придвинулся вплотную, опасно щуря шальные глаза. Сергей не успел отреагировать.

В соседском взгляде тлело очередное непотребство. Куда разумнее было бы сразу уйти, но он продолжал сидеть, разглядывая смуглое, подвижное лицо, неожиданно оказавшееся слишком близко.

– А может, это не приколы? —предположил Виктор вкрадчиво. Взгляд карих глаз сделался испытующим, тяжелым и каким-то бархатным. – От тебя вкусно пахнет… человеческий детеныш…