Эм Ленская - У каждой ночи свой рассвет

– Зачем? – спросил Хакимов, но тут же поднял перед собой руки, будто отгораживаясь от того, что мог услышать. – Хотя нет, не хочу об этом знать. Достаточно того, о чем я уже в курсе.

Гриша сунул руки в карманы брюк и в очередной раз отошел к входной двери, прислонившись к ней спиной.

– Я проверил раны от укуса на его шее, они до сих пор кровоточат. Слабо, но все же. Плюс его глаза, они слегка реагируют на движение, – вслух рассуждал я, скорее для себя, просто повторяя то, что заметил ранее. Ну и параллельно, чтобы удовлетворить Гришино любопытство. Как бы он ни пытался отгородиться от происходящего, я знал, что внутри его грызло желание узнать больше. В детстве он своего рвения не скрывал. Я отлично помню, как Гришка завороженно слушал истории Хакимова-старшего – его деда, занимавшего в те годы пост старшего следователя, – о странных делах, над которыми тому периодически приходилось работать. Харитон мастерски сплетал реальность и вымысел, и быть может, потому Гришка до конца не верил в то, что хотя бы доля из рассказанного дедом происходила в действительности. А затем, став взрослее, и вовсе списывал дедовы россказни на старческую слабость ума. Пока не встретил меня.

– У него пульса не было, я проверил, – отозвался позади меня Гриша, но я различил в его голосе сомнение, и буквально через секунду он сдался. – Окей, Дружинин, ладно, валяй. У меня уже голова пухнет от этих Кругов, правил и законов, по которым вы живете, но попробую справиться.

Я вздохнул и поднялся, встав к нему лицом. Честно, за все время я и сам до конца не понял, в скольких случаях это срабатывает, отчего не был уверен, что моя кровь чем-то поможет. Я старался жить в стороне от мира, к которому не по своей воле стал принадлежать, забыть о том, кто я есть теперь. А уж создавать себе подобных, когда всеми силами стараешься избегать кого-либо из Круга, мне и в голову никогда не приходило. Даже в те трудные моменты, когда одиночество едва не сводило с ума.

– Вопреки твоему мнению, будто я автоматически стал специалистом в области любой сверхъестественной херни, я хочу снова тебя заверить, что это не так, – начал я, уперев руки в бедра. Мы с Гришей в тот момент напоминали отца и нерадивого сына, которому опять и опять приходилось вдалбливать простые истины. – Но накопленные путем проб, ошибок и нежелательного опыта знания говорят мне о том, что он, – я мотнул головой в сторону тела, – не умер… окончательно.

Уверен, последнее слово ой как Гришке не понравилось. Я почти слышал мысли внутри его черепушки, так усердно он пытался угнаться за сутью сказанного мной, а затем уложить это в голове.

– То есть кровь… она ведь твоя, да? – уточнил Хакимов, но ответ, кажется, был не столь важен в общей картине, поэтому я лишь кивнул, когда Гриша уже продолжил: – кровь оживит его? Так это, значит, работает?

– Теоретически для обращения, – Хакимов едва не сморщился при звуке этого слова, – необходима кровь той же особи, что ввела яд. Но я никогда прежде не производил на свет отпрысков подобным путем, поэтому действовал наобум.

– А шприцы с нацеженной кровью ты, видимо, таскал специально на такой случай? – поддел Гриша и фыркнул с плохо скрываемым отвращением.

Я промолчал, с него на сегодня хватит откровений.

– Ладно, долго еще ждать? – в нетерпении спросил Хакимов. Я заметил, как его взгляд на мгновение обратился мне за спину, вероятно, проверяя, не восстала ли наша жертва из полумертвых, а затем он отодвинул тюль и выглянул в окно. – Казанцев может начать беспокоиться и вломиться сюда без предупреждения. Я не хочу втягивать парня в это, – он кивнул в сторону кровати.

– Гриш, послушай, – я ущипнул себя за переносицу и на секунду прикрыл глаза. Я тоже не хотел быть втянутым, но спросил ли Григорий об этом меня? Нет. Я бы мог отказаться, послать куда подальше и самого товарища Хакимова, и его проблемы, но, к сожалению, безразличие не входило в список приобретенных мною преимуществ наравне с обостренным слухом, зрением и неспособностью стареть. – Ты явно позвонил мне с намерением решить эту деликатную проблему, скажем так, не самым привычным путем. Так что давай ты не будешь держать в своем ментовском кулаке мои упырьские, прости госпади, яйца и дашь действовать по ситуации, о развитии которой я, между прочим, знаю не намного больше тебя. По рукам?

Несколько мгновений Гриша всматривался в мое лицо, а затем сдался и покачал головой, усаживаясь на единственный имевшийся в помещении стул.

– Черт бы тебя побрал, Дружинин, – проворчал Хакимов. – Однажды я воткну кол тебе в сердце, так и знай.

– Ага, давай, – фыркнул я. – В одиночку будешь разгребать свое дерьмо.

– Помогите… – хрипло раздалось позади меня, и я почувствовал, как пальцы парня несколько раз проскользили по моей штанине в вялой попытке уцепиться.

Гриша тут же вскочил и вытащил из-за пояса табельное оружие, целясь в него.

– Эй, спокойно, ты в безопасности, тебе ничего не угрожает, – обратился я к парнишке, параллельно придерживая его для верности за плечи. В нем едва теплилась новая жизнь, так что в случае необходимости я без усилий справился бы с ним, но рисковать все равно не хотел. – Гриш, опусти пушку. Это лишнее.

– Ты уверен?

– Да. Всё под контролем.

Нехотя, но Хакимов выполнил просьбу, продолжая держаться поодаль.

– Мне больно… – проскулил пацан, и я прекрасно знал, о чем он. Его организм трансформировался, а процесс этот, мягко говоря, вовсе не из приятных.

– Потерпи, это пройдет, – пообещал я, а затем обратился к своему товарищу полицейскому: – Гриш, у меня в бардачке лежит фляга. Она нужна мне. Срочно.

– Справишься здесь один? – неуверенно уточнил он, заставив меня закатить от его внезапно наступившей тупости глаза.

– Да! Хватит вопросов, Хакимов, принеси мне чертову флягу!

Чтобы выбежать на парковку и вернуться, Гришке понадобилось три минуты. Добиться за это время что-либо от ожившего пацана не удалось, впрочем, меня это не удивило. Ему нужна была кровь, чтобы справиться с процессом перехода, затем порция здорового сна, и уж потом можно было попытаться выжать из него информацию.

– Даже не хочу знать, что внутри.

Предварительно откупорив, Гриша передал флягу мне. Придерживая одной рукой парня под голову, второй я приставил горлышко к его губам. Сначала он попытался увернуться, но щелкнувший внутри него инстинкт сработал, и уже в следующую секунду он присосался к фляге, жадно глотая содержимое.

– Еще! – часто дыша, потребовал он, когда я отнял емкость. Нельзя давать слишком много крови в один прием, а я и так позволил ему чуть больше.

– Нет. Хватит. Нам пора уходить. И если будешь вести себя как хороший мальчик, получишь остальное чуть позже.