Татьяна Бладвелл - По ту сторону человечности. Сирота

– Есть, на дворе Сучковых, а как же.

– Приведите. И пусть воды из колодца в баню натаскают. Воду не греть! Обед через три часа подавайте. Где управляющий?

– На полях он, ваша светлость.

– Его после обеда с отчётами ко мне в кабинет.

В доме забегали, засуетились. Молодой князь всё сидел на том же стуле, куда опустился с самого начала и смотрел в одну точку, прижимая к груди свёрток из белой шёлковой материи. Теперь всем стало очевидно, что там младенец. Доложили, что в бане всё готово. Он только кивнул и больше не пошевелился. Наконец привели кормилицу – весёлую, толстую девицу Марьяшку, с русой косой и ямочками на щеках. Князь встал и протянул ей свой драгоценный свёрток.

– Вот. Она родилась сегодня. Несколько часов назад. Надо что‑то… Не знаю, что нужно. Ты справишься?

– А как же, ваша светлость, – бодро отвечала Марьяшка. – Троих выкормила, да четвёртого, вишь ты, прибрала себе на руки Великая Матушка. И вымоем и покормим, и всё, что надо, сделаем, не тревожьтесь.

Лицо князя просияло, он бережно передал младенца женщине. Завёрнутая в то, что при ближайшем рассмотрении оказалось шёлковой наволочкой, девочка тихо спала, не обращая внимания на суету вокруг себя.

– Вот и прекрасно, распоряжайся. Если что‑то нужно будет – сразу говори.

– А как её зовут?

Князь на секунду замер. Он не думал, что ему придется давать имя человеку когда‑либо в своей жизни. Само собой ему на ум пришло одно из имён на языке Древних:

– Люцеспия.

Невысокий мужчина в дорожном плаще со шрамом на лысине крепко держал за руку маленькую заплаканную девочку. Школа‑приют для девочек, перед которой они стояли, славилась своей хорошей репутацией. Многие выпускницы работали гувернантками или учительницами и были известны своей прилежностью и хорошими манерами.

Дверь приюта открылась, и на пороге появилась стареющая дама с угловатым лицом, аккуратным пучком волос на затылке, облаченная в строгое черное платье с белоснежным воротничком и такими же белоснежными манжетами.

– Проходите, – пригласила распорядительница школы. – Господин директор вас ожидает.

Мужчина и девочка прошли вслед за дамой по тесному коридору, поднялись на третий этаж и оказались перед массивной дубовой дверью. На темной лестнице девочка увидела большой портрет аристократа в полный рост, висящий между вторым и третьим этажами. Лица его не было видно в полумраке, но она успела прочитать надпись под портретом, что это первый попечитель и создатель приюта.

Массивная дверь открылась, и они вошли в комнату директора, окна которой были закрыты тяжелыми шторами. Задняя стена представляла собой большой шкаф с маленькими ящичками – картотекой обитательниц приюта. Директор девочке не понравился. Это был низкий, толстый, лысеющий мужчина с отвисшими, гладко выбритыми щеками, влажными губами и большим носом, с выступающими на нём мелкими кровеносными сосудами. Он мелкими движениями перебирал документы. Услышав, что кто‑то вошел, директор поднял голову и улыбнулся какой‑то неискренней, слабой улыбкой:

– Входите, входите. Я давно вас жду, с самого утра.

Директор просеменил к мужчине и пожал ему руку. Тот достал из кармана плаща несколько документов:

– Вот её бумаги.

Директор принял их, достал новую бумажную папку и написал что‑то размашисто на обложке, бегло глянул полученные бумаги и положил их в папку.

– Я должен идти, – произнёс мужчина со шрамом, не глядя на девочку.

– Да-да, конечно, – отозвался директор.

Мужчина вышел, и девочка осталась наедине с этим противным человеком. На её глаза навернулись слёзы.

– Итак, Люся Иванова, …

– Это не моё имя! – крикнула девочка, сжав кулачки.

– Ну, ну. Не спорь. Твоё имя написано в твоих бумагах. И какое же имя твоё, если не это?

– Я… не помню, – шепотом ответила она, глядя в пол.

– Ну вот видишь. Значит, любое имя подойдёт. А раз в бумагах так – будешь Люся. Понятно?

– Нет! Не хочу быть Люсей.

– Что за упрямое дитя!

Директор мелкими движениями перебирал предметы на столе и злился. Наконец он позвонил в колокольчик, и через секунду появилась распорядительница школы. Она строго оглядела девочку с головы до ног, оценивая её внешний вид, и поджала губы. Директор с явным облегчением передал девочку распорядительнице, добавив при этом:

– Люся Иванова – ужасно упрямая девчонка. Построже с ней.

Распорядительница кивнула и позвала девочку идти за собой. Она отвела девочку в пустую комнату на первом этаже, принесла ей поднос с хлебом, сыром и какао и оставила на некоторое время одну. Девочка попробовала хлеб и сыр. Есть не хотелось, но самое страшное – она не помнила, почему тут оказалась. Разговор у директора возбудил в ней какие‑то болезненные чувства, девочка знала точно только то, что сказала директору: Люся – не её имя. Она пыталась вцепиться в своё настоящее имя, но оно не давалось и исчезало, хотя постоянно близко крутилось в мыслях. Девочка чувствовала, как оно важно, её имя, – если вспомнить его, то станет ясно, кто она и откуда, и почему оказалась здесь. Люся огляделась по сторонам. Комната была небогатого убранства, два кресла, дубовый стол, на котором теперь стоял поднос с едой. Наверное, эту комнату использовали редко. Вошла распорядительница.

– Иди за мной, – приказала она жёстким голосом.

– Погодите! Где я? И почему я здесь?

– Фи, как невежливо задавать вопросы! – дама строго посмотрела на девочку, но всё же ответила.

– Ты в школе‑интернате для сирот «Луч солнца». Здесь наши воспитанницы получают образование, которое затем позволяет им жить самостоятельно и работать учительницами или гувернантками в богатых домах.

Люся скривила губы и нахмурилась.

– Я не хочу быть гувернанткой. Я хочу быть магом!

– Магия запрещена в стенах нашей школы. Молодым девушкам магия не к лицу, и бегать с гримуаром 1 1 гримуар – любой предмет, принадлежащий магу, в котором собраны и хранятся все его заклинания и которые он может прочитать в любой момент – совершенно неприлично! Так постановил наш уважаемый директор, Валентин Сидорович. И ты должна подчиняться его требованиям. Ты здесь, потому что добрый человек, не назвавший себя, оплатил твоё пребывание в школе до твоего совершеннолетия. Но хватит разговоров. У тебя слишком много вопросов – это неприлично. Идём, я покажу тебе спальню.

Коридор с серыми стенами вывел их в большой зал с рядами кроватей. Сквозь высоко расположенные окна проникал тусклый свет туманного утра, какие бывают на морских берегах. Девочке показали подготовленные для неё кровать и тумбочку, но никаких вещей, чтобы положить в эту тумбочку у неё не было. Распорядительница приказала ей подождать и ушла. Люся села на свою кровать и рассеянно разглядывала зал с высоким потолком и кровати других учениц. Она чувствовала себя растерянной и подавленной. Вопросы роились в голове, но ни на один из них не было ответов. Кто её родители? Что с ними случилось? Кто был тот лысый мужчина со шрамом? Что вообще происходило до того, как они подошли к двери приюта? Словно бездна поглотила все её воспоминания.