Татьяна Бладвелл - По ту сторону человечности. Сирота

Люсе везло. Каждый раз, когда все уходили в Храм и запирали её одну, она пряталась в найденную каморку и изучала учебник магии. Он был невероятно сложным, и иногда она плакала от того, что не понимает, что там написано. Девочка решила переписать себе весь учебник в тетрадь, чтобы лучше разобраться, что там написано, но это не помогало. Иногда Люся читала другие учебники, но никакой не привлекал её так, как «Магия». Иногда она забрасывала совсем своё занятие и не ходила в каморку месяцами, отчаявшись понять хоть что‑то в этом томе.

Так пролетел год. Люся почти ничего не понимала в своей книге, но могла цитировать оттуда куски, так подробно она изучила этот единственный учебник. В нём не было никаких понятных ей способов применить магию, а те, что приводились, как будто были недостаточными, – ей не хватало начальных знаний. Несмотря на это, она продолжала с отчаянным упорством перечитывать страницу за страницей.

В одну из лютых зим из‑за холода и инфекции в приюте началась эпидемия. Ночью Люся лежала в своей кровати без сна. Она переживала, что Лике, тяжело заболевшей и переведенной в другую комнату, станет совсем плохо. О печальном исходе болезни она не думала. Из девочек приюта заболели почти все. Люсю зараза не брала. Она встала с кровати. Холодный каменный пол морозил босые ноги, за окном неслась вьюга. Девочка прокралась к выходу из спальни. Все спали, некоторые тяжело кашляли во сне.

Люся прошла по коридору и поднялась на второй этаж. Тут было не так холодно и деревянный пол казался теплым. Пугаясь темноты и тишины, она прошла мимо закрытых классных комнат в отдельную спальню для тяжело больных. Там сейчас находилась одна Лика. Она не спала. При свете стоящей на подоконнике свечи её лицо казалось совсем бледным и каким‑то уставшим, тонкие и прозрачные руки лежали на одеяле. Она закашлялась, когда вошла Люся и присела на край кровати:

– Как ты?

Преодолев приступ кашля, Лика ответила:

– Плохо. Холодно, и дышать совсем тяжело.

Люся забралась под одеяло и обняла подругу в надежде, что сможет согреть её своим теплом.

– А ты как?

– Я ничего. Вчера Алла Николаевна опять ругалась на мои неаккуратные стежки. А Василий Петрович сказал, что я совершенно ничего не понимаю в истинной вере.

Лика засмеялась и снова закашлялась.

– Как ты думаешь, кем мы будем, когда вырастем?

– Я буду магом, а ты – знаменитой ученой и у нас будут свои дома. И мы станем богатыми.

– Обязательно так будет, – ответила Лика.

Девочки разговаривали, пока не заснули.

Наутро тишина опустилась на окружающий мир, покрытый толстым снежным одеялом. Люся проснулась от холода.

– Лика? Лика!

На крик прибежала медсестра, приглашенная для лечения больных детей, она спала в соседней комнате. Женщина посмотрела на Лику и накрыла её лицо простыней. Люся плакала и никак не могла успокоиться, все мысли у неё перемешались. Медсестра обняла девочку. Та долго в оцепенении стояла рядом с постелью умершей, не желая уходить. Казалось, вот сейчас Лика проснется и скажет что‑то ободряющее, скажет, что Люся обязательно станет магом. И вместе с тем она понимала, что уже ничего нельзя изменить, и что судьба жестоко отобрала у неё единственную подругу.

– Не плачь, – утешала её медсестра. – Лика в объятьях Богини-Матери, её душа в лучшем из миров.

Похороны Лики состоялись в солнечный и морозный снежный день. Мерзлую землю раскопали на маленьком кладбище возле Храма за пределами защитного круга. Люся смотрела, как гроб с подругой опускают в яму, и мысленно пообещала ей, что обязательно станет магом, чего бы это ни стоило.

После похорон Люся стала ходить вместе со всеми к Храму, но проводила время на этом маленьком кладбище. Она приносила Лике цветы и разговаривала с ней. Теперь Люся чувствовала себя совсем покинутой.

В одиночестве и среди спрятанных книг летели месяцы.

Однажды летом, во время прогулки воспитанниц в город, она увидела афишу на заборе недалеко от центрального рынка: «В большом шатре на рынке проходят вступительные экзамены в школу магии острова Нир». Люся оглянулась, сердце забилось в груди, как тонущая кошка в мешке. Она боялась и подумать о том, чтобы сбежать, и при этом не могла не сделать этого. Люся подумала о Лике. Рынок был рядом, а учительница шла впереди, не оглядываясь. Девочка шла последней, никто из учениц никогда не хотел идти с ней в паре. Она отстала от колонны чуть‑чуть, затем ещё чуть‑чуть, а потом развернулась и бросилась бежать к рынку.

С колотящимся сердцем девочка вбежала на рынок. Тут была толпа и пришлось перейти на шаг. Большой синий с золотом шатёр Люся увидела сразу, он стоял в центре площади, недалеко от торговых рядов. Пробравшись к шатру, она с трепетом заглянула внутрь. Шатёр оказался разделен на две половины. На одной из них, видимой девочке, стояли деревянные лавочки и сидели несколько человек – дети с родителями. Другая была скрыта тяжёлой портьерой. Она зашла внутрь и несмело спросила:

– Кто последний?

Приличная дама в розовом платье с белыми кружевами отозвалась, и Люся села на лавку, ждать свою очередь. Через некоторое время из‑за портьеры вышли низенький, пухлый мужчина и такой же пухлый мальчик, который плакал. Мужчина ругался.

– Ты бесполезный и тупой, я знал, что у тебя ничего не получится!

Мальчик заплакал ещё горше.

Люся почувствовала, что у неё голова кружится от страха. Что там спрашивают? Будут ли ругаться принимающие экзамен? Что она будет говорить?

Тем временем люди, ждущие своей очереди, проходили за портьеру и выходили. Кто‑то быстро, кто‑то сидел долго. Пришла очередь дамы в розовом с дочерью. Люся вцепилась в лавку обеими руками. Она – следующая.

Вышедшая из‑за портьеры девочка плакала. Дама утешала её, гладя по голове.

– Не переживай, к следующему году обязательно подготовишься лучше.

Люся сползла с лавки, отодвинула портьеру, не чувствуя рук, и сделала шаг вперед.

– Входите, входите, – доброжелательный голос приглашал её внутрь.

Она не сразу разглядела длинный стол, за которым сидела приемная комиссия из четырех человек. Люся прошла к стулу, стоящему напротив комиссии, осторожно села и кинула взгляд на людей, перед которыми очутилась. Справа сидела молодая женщина с длинными каштановыми волосами, красиво струящимися по плечам и спине. Дальше сидел старец с прямой спиной, длинной белой бородой и добрыми ярко‑голубыми глазами. Рядом с ним сидела старушка с морщинистыми щеками и такими же как у старца белоснежными волосами. Она внимательно и без улыбки смотрела на Люсю. Сидящий слева мужчина имел странные глаза: один глаз у него был черный, а второй – почему-то зеленый. Черные волосы с широкой волной собраны в хвост. Лицо было бы красивым, если бы не выражение глаз, которое делало лицо мрачным и даже пугающим. И этот мужчина смотрел на девочку с каким‑то странным выражением смеси растерянности и ужаса. Он переглянулся с сидящей рядом старушкой, и они оба уставились на Люсю. Тем временем старец представился девочке: