Екатерина Булей - Туман и дракон. Книга первая

Он шёл по Веллингтон-стрит (названия улиц уже не были незнакомы), ощущая себя частью лондонской толпы и в то же время наслаждаясь тем, насколько он, неузнанный среди этого сброда, превосходит его, когда услышал – это:

– Дракула был просто великолепен!

– Да-да, дорогая Милли, я согласна. Конечно, его окружает аура зла, но, если отдаться чувствам… ах, ведь о таком любовнике остаётся только мечтать!

– Люди измельчали. Они совсем не то, что воины древности, не правда ли?

– Да, пожалуй, истинные мужчины уцелели только в горах Трансильвании. А что касается современных лондонских клерков, скажу тебе по секрету…

Одна из подруг понизила голос, после чего обе захихикали.

Влад ничего не понял. Эти женщины знакомы с графом? Не успев выдвинуть новые предположения, он ринулся за подругами.

– Стойте! Немедленно!

Дамы – одна с шалью на плечах, другая с не соответствующим погоде кружевным несерьёзным зонтиком – оглянулись и ускорили шаг.

– Стойте же!

Подруги не остановились. Разгневанный таким неучтивым обхождением Цепеш попытался их задержать – и ухватил ту, что отставала, за край шали.

– Что вам угодно? – взвизгнула дорогая Милли и направила зонтик ему в грудь, как копьё.

– Постойте! Я ничего плохого вам не сделаю. Но вы должны мне объяснить, откуда…

– Мы ничего не должны вам, сэр! – Миллина подруга вздёрнула подбородок с видом оскорблённой невинности.

– Откуда вы знаете о Драку…

Окончание «ле» потонуло в визге дорогой Милли:

– Поли-и-и-ици-и-и-и-и-я-а-а-а!

Цепеш не боялся встречи с полицией: он уже успел составить мнение о здешнем беззубом и до глупости добродушном судопроизводстве. Но подруги так голосили, зонтик вращался с такой скоростью, а прохожий люд косился на происходящее с таким интересом, что князь почёл за лучшее побыстрее покинуть место действия. Всё равно с женщинами, когда они визжат, разговор невозможен!

«Надо же, граф-вампир! Истинный мужчина… Хм, это о нечисти? Да, странные тут у женщин вкусы… Совсем люди одичали.»

Влад и сам не понимал, чем его так задел этот случайно услышанный разговор. Ну да, если они знают графа, надо бы предупредить, чтоб не болтали зря языком. Граф же вроде теперь его союзник… Вдали замаячила какая-то яркая вывеска, к которой направлялся князь, продолжая размышлять на ходу. Вывеска такой степени вырвиглазистости, по его наблюдениям, могла принадлежать не слишком дорогому месту, где можно укрыться от непогоды, уже стягивавшей над крышами чёрные тучи с седой снеговой подстёжкой. Так вот, с графом они друзья, как-никак, со Стокером вместе справились… По мере приближения вывеска представлялась всё более и более знакомой, хотя Влад пока не мог определить, что ему напоминали эти завитушки из красного сурика – буквы пока не различались… Поганая всё же погода. И отчего-то погано на душе.

Вывеска уже вплотную нависла над головой, видимая сквозь хлопья мокрого снега. Обмахивая от снега лицо, Влад прочёл. Красным суриком – по чёрному:

Спешите видеть!

ПАНОПТИКУМ ТЕНЕЙ!

С помощью аппарата «паноптиком»

силы зла протянут к вам свои костлявые руки!

А ведь тут тоже можно неплохо развлечься. К тому же он хотя и надел с утра графский плащ (тому, кто спит в гробу, он не так уж нужен), но от такой непогоды это плохая защита. Над кассой было косо начертано: «5 пенсов». Ничего, сойдёт, не так уж дорого. Влад гордился тем, что уже умеет разбираться в местных ценах. И много в чём ещё.

В небольшом зале, который умудрялся быть холодным и душным одновременно, Влад прошагал на своё место по не убранным вовремя ногам и ввернулся в тесноту громоздко одетой публики. От соседа пахло овчиной, так по-родному, так по-валашски, что рядом с ним тянуло расслабиться и даже задремать. Но что-то продолжало беспокоить Влада.

Не «что-то», а его имя! О ком говорили эти легкомысленные женщины? Как будто бы о графе – ведь Влад не встречался ни с одной из них. Но при этом возникало впечатление, будто и намёк на него самого краешком присутствовал в беглом разговоре… Что за чёрт! Словно и он, православный воитель, и вампир, – оба они стали частью некоего противоестественного целого под одним именем. Дракула о двух головах! Что может быть нелепее и гаже?

Тем временем впереди рядов стульев коренастый субъект, простуженно хлюпающий красным носом в шарф, налаживал какую-то диковинную штуковину отсвечивающую зеркалами. Влад успел привыкнуть к мысли, что колдовства во всех этих премудростях не больше, чем в мече или седле – так, выдумки человеческие. Однако его рука непроизвольно потянулась к рукояти отсутствующего меча, когда свет погас и над толпой прозвучало:

– Завершается девятнадцатый век. Каким он будет, век двадцатый? Достижения науки предвещают время благоденствия, избавление от невежества, болезней и войн. Однако силы зла не дремлют!

Среди темноты засветился небольшой круг. И в нём нарисовалась гротескная тень. Тощая, сгорбленная, с вытянутым черепом, горбатым носом и заострёнными крупными ушами, в длинном сюртуке.

– Злобный вампир, порождение могильного тлена, восстал из гроба, чтобы сосать кровь живых. Греки зовут чудовище «носуфурату», что означает «тот, кто не умер».

Тень в круге задвигалась, простирая вперёд руки с когтистыми пальцами.

В другой раз Влад с удовольствием посмотрел бы на оживающие картинки. Но сейчас он безотрывно следил за реакцией публики. В тусклом свете на лицах окружающих сменялись разнообразные чувства. Любопытство, страх, предвосхищение… восторг! Да-да, восторг – им это нравилось!

В круг вдвинулась – почему-то стоя на коленях – дева в просторной смятой одежде, с откинутой назад головой. Распущенные волосы касались пят. Способ передвижения – коленками вперёд – ничуть не отпугнул носуфурату, который охотно склонил над ней свой горбатый профиль…

– Дракула! – прозвучало в зале. – Как есть Дракула!

Тотчас за этим грохнуло. Это подскочил Цепеш. Он обернулся, пытаясь разглядеть среди темноты того, кто выкрикнул его имя. Но несколько рук сразу уже вцепились в него, насильно усадили обратно. Он мог бы побороться с ними. Но к чему?

В единственном светлом пятне посреди темноты тени двигались, соединялись, расходились. Цепеша уже не увлекал их призрачный танец. Он сидел, уставясь в стриженый затылок впереди сидящего. Перед глазами то вспыхивал, то погасал свет.

Это походило на чудо. На злое чудо. То, что было предвещено ему в самом начале, когда он, израненный, еле дышащий, слышал слова о вампире, который собирается отобрать его имя, – сбылось. Кто виноват? Снова Стокер? Отыскать его, вырвать из глотки признание, наказать, как дОлжно! А если не он? Но если даже он, то уже понеслось, завертелось – не остановишь… Что делать? Подкараулить и убить того, кто это выкрикнул? Покончить с дорогой Милли и её подругой? А если отождествление имени «Дракула» с мерзкой нечистью уже произвело своё разрушительное действие и распространяется сейчас по Лондону, как чёрная оспа, как чума?