Морин Джонсон - Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга II

– Мы все меняем мир. Каждым своим днем, который в нем проживаем, – заметил Магнус. – Тебе только нужно решить, как именно ты хочешь его изменить. Благодаря мне ты снова пришел в этот мир, во второй раз. И хотя выбор ты сделал сам, на мне все равно лежит кое-какая ответственность. И даже если ты берешь на себя обязательства, это не исключает других возможностей. Мне под силу снова сделать тебя вампиром. Или оборотнем. И то, и другое рискованно, но гораздо менее опасно, чем Восхождение.

– Я понял. Я хочу стать Сумеречным охотником, – твердо проговорил Саймон. – Правда хочу! Хочу попытаться изменить Конклав изнутри. Хочу защищать людей так, как могут только нефилимы. И это стоит любых рисков.

Магнус кивнул.

И Саймон понял: это он и имел в виду, когда сказал, что свой выбор Саймон сделал сам. Магнус увидел это еще в тот день в Бруклине, когда они с Изабель зашли за Саймоном, чтобы проводить его в Академию. Сейчас маг больше ни о чем его не спрашивал, хотя Саймон опасался, что невольно обидел Магнуса, выбрав себе судьбу Сумеречного охотника, а не жителя Нижнего мира. Но он не собирался быть одним из тех Сумеречных охотников, которые ведут себя так, словно они лучше нежити. Да, Саймон хотел быть Сумеречным охотником – но совершенно другим.

Впрочем, судя по виду, Магнус ничуть не обиделся. Он стоял на вершине башни, на камнях под светом звезд, и крутил в пальцах монету, которая принадлежала мертвецу. Казалось, маг о чем-то напряженно думает.

– Ты уже выбрал себе имя Сумеречного охотника?

– Э-э… – смутился Саймон. – Ну… я чуть-чуть думал об этом. Кстати, мне интересно: а какое твое настоящее имя?

Магнус покосился на Саймона. Только ему с его кошачьими глазами был под силу такой взгляд.

– Магнус Бейн, – ответил маг. – Я, конечно, в курсе, что ты многое забыл, но это уже слишком.

Саймон понял, что перегнул палку. Ясно, почему Магнус так резко отнесся к мысли, что его имя – имя, которое он выбрал для себя сам, которое носил уже много лет и которое принесло ему и бесчестье, и славу, – кому-то может показаться ненастоящим.

– Извини, – попросил Саймон. – Просто у меня уже ум за разум заходит. Если я переживу Восхождение, мне действительно придется взять себе имя Сумеречного охотника. А я не знаю, как это сделать. Как выбрать правильное имя. Как выбрать такое имя, которое значило бы больше, чем любое другое.

Магнус нахмурился.

– Не уверен, что из меня может получиться хороший советчик. Наверное, надо было нацепить фальшивую белую бороду, чтобы убедить себя самого, что я гожусь на роль мудреца. Выбери такое, которое покажется тебе правильным, и не переживай лишний раз по этому поводу, – ответил маг. – Ведь это будет твое имя. Тебе с ним жить. И смысл ему ты тоже придаешь сам, а не наоборот.

– Я попытаюсь, – отозвался Саймон. – А есть ли какая-то причина, по которой имя «Магнус Бейн» показалось тебе правильным?

– Их очень много, этих причин, – ответил Магнус, хотя, наверное, это не могло считаться ответом. Наверное, он почувствовал разочарование Саймона, потому что, поколебавшись, добавил: – И это – одна из них.

Маг крутил монету в пальцах все быстрее и быстрее. Из перстней Магнуса потянулись крошечные синие молнии магических чар, поднялись над запястьями и захватили монетку в свои сети.

В следующее мгновение он резким движением швырнул монету прямо в ночной бушующий ветер. Саймон смотрел, как блестящий металлический кружок, все еще окутанный разрядами синих молний, несется прочь и скрывается из виду где-то у самых стен Академии.

– Есть один научный феномен. Ты думаешь – вот как сейчас, – что точно знаешь, в какую сторону полетит монетка и где приземлится. Но вдруг, неизвестно почему… ее траектория меняется. И монетка приземляется в таком месте, которое тебе даже в голову не приходило.

Магнус щелкнул пальцами, и монетка, зигзагом мелькнув в воздухе, вернулась к ним. Саймон не сводил с нее глаз, будто впервые увидел творящееся волшебство. Маг перебросил ему монетку и улыбнулся – сверкающей улыбкой возмутителя спокойствия. Глаза Магнуса сияли золотом, как только что обнаруженный клад.

– Это называется эффектом Магнуса, – пояснил он.

– Б-з-з-з-з, – ворковала Клэри. Ярко-рыжая голова девушки клонилась над маленьким темно-синим личиком малыша. Она чмокнула ребенка в обе щечки, гудя как пчела. Малыш хихикнул и ухватился за ее локоны. – Б-з-з-з-з, б-з-з-з, б-з-з-з. Понятия не имею, что я делаю. В жизни не общалась ни с одним младенцем. Знаешь, малыш, я шестнадцать лет думала, что я единственный ребенок. А потом, крошка… поверь, ты не захочешь знать, о чем я думала. Пожалуйста, прости меня, если я делаю что-то не так, малыш. Я тебе нравлюсь, детка? Ты мне точно нравишься.

– Дай мне ребенка, Кларисса! – с завистью в голосе попросила Мариза. – Ты тискаешь его уже целых четыре минуты.

В апартаментах Магнуса и Алека жизнь била ключом. Главным развлечением стала игра под названием «Передай мне ребенка». Все хотели его подержать. Саймон беззастенчиво пытался подольститься к отцу Изабель, показывая Роберту Лайтвуду, как пользоваться таймером, встроенным в электронные часы Саймона. Роберт мертвой хваткой вцепился в несчастные часы и внимательно следил за временем. Истекли шестнадцать минут, снова настала его очередь возиться с ребенком, и Лайтвуд-старший сжал плечо Саймона:

– Спасибо, сынок.

Саймон воспринял это как благословение на дальнейшие встречи с дочерью Роберта. Ради такого часов ему было не жаль.

Клэри передала ребенка, уселась на диван между Саймоном и Джейсом и откинулась на спинку. Диван угрожающе заскрипел. Может, в бывшей покосившейся башне и было безопаснее, но Саймон предпочитал находиться в опасности, зато рядом с Клэри.

– Он такой хорошенький, – прошептала Клэри им обоим. – И так странно думать, что Магнус с Алеком оставили себе. То есть, вы вообще могли себе такое представить?

– Не так уж странно, – ответил Джейс. – То есть да, я мог такое представить.

Его скулы залил яркий румянец. Под вопрошающими взглядами друзей Джейс попытался забиться в самый угол дивана.

Саймон и Клэри не сводили с него скептических глаз. Саймон пребывал в полном восторге: возможность скептически смотреть на кого-нибудь вдвоем – важная часть дружбы.

А потом Клэри наклонилась и поцеловала Джейса.

– Давай продолжим этот разговор лет так через десять, – попросила она. – Или даже еще позже! А сейчас я пошла танцевать с девчонками.

Соскользнув с дивана, Клэри присоединилась к Изабель. Под нежную музыку, лившуюся с потолка, та уже танцевала в окружении поклонников. За ними, кстати, даже бегать не пришлось – явились сами, едва узнав, что она вернулась. Заводилой среди них была Марисоль – и Саймон, глядя на нее, не сомневался, что именно Изабель эта девчонка выберет себе примером для подражания.