Петр Каратыгин - Чудак-покойник, или Таинственный ящик

ДЮПРЕ,нотариус

ЭМИЛЬ

БАРОН ДЕ РАТИНЬЕР

БАРОНЕССА,жена его

ДЕРОШЕ,писатель

МЕРЛЮШ,мыльный фабрикант

ГОСПОЖА РАПЕ,содержательница табачной лавки

СЕН-ФЕЛИКС,актер

ЖУЛЬЕТТА,его дочь

МЛАДШИЙ ПИСАРЬ

Театр представляет порядочную комнату с приличной мебелью.

Дюпре, Эмильи младший писарь,оба вносят ящик, обитый железом.

Увертюра:

Начнем, пожалуй, наше представленье

О чудаках, о деньгах, о любви.

Но, впрочем, как его ни назови,

Нас с вами ждёт сегодня приключенье.

Сейчас мы занавес откроем

И сцены осветим портал,

Но прежде мы для вас устроим

Веселый, шумный карнавал!

Здесь вас встретят Арлекины,

И Пьеро, и Коломбины,

Мы профессией старинной

Вас попробуем развлечь.

Вы же молча не сидите,

Плачьте, смейтесь, хохочите,

Нам аплодисмент дарите,

Если сможем вас увлечь!

Городок над рекой -

Здесь уклад вековой,

Бури все стороной,

Тишина и покой!

Но вдруг шум и скандал,

Кто успел, кто проспал,

И весь город узнал,

Что покойник сказал!

Ах, вечный праздник - водевиль!

Развеет скуку в прах и пыль.

И поведет нас за собой

Сюжет причудливой тропой.

Клубок интриг и денег звон,

И комильфо, и моветон,

И здесь же страсти ураган -

Любвеобильный, неудержимый,

Все затмевающий канкан!

ДЮПРЕ. Осторожнее, осторожнее... поставьте пока сюда... Ну, все ли у вас готово? Собраны ли все журналы?

ПИСАРЬ. Они здесь, на столе.

ДЮПРЕ. Переписали ли вы духовную?

ПИСАРЬ (подавая бумагу) . Вот она.

ДЮПРЕ. Что это?

ПИСАРЬ. Духовная.

ДЮПРЕ. Я вижу, что духовная, но что здесь написано?

ПИСАРЬ. Я, право...

ДЮПРЕ. Да, мой милый, клинопись пещерных людей, и та более удобочитаема.

ПИСАРЬ. По каллиграфии в школе у меня всегда было отлично!..

ДЮПРЕ. Да где ж учились вы писать?

Эмиль, взгляните, право слово...

ЭМИЛЬ. Да, да, трудненько разобрать.

ДЮПРЕ. Трудненько? Просто бестолково!

ПИСАРЬ. Осмелюсь, мэтр, Вам возразить...

ЭМИЛЬ. Молчите!.. Не противоречьте!

ПИСАРЬ. Но каллиграфию развить...

ДЮПРЕ. Да вы хоть буквы не калечьте!

Сей же час к столу идите!

Сей же час перепишите!

Коль написано невнятно,

Вы - без денег! Вам понятно?!

ПИСАРЬ. Я, мэтр, сейчас перепишу!

ЭМИЛЬ. Да, да, придётся постараться...

ПИСАРЬ. Я, мэтр, прощения прошу!

ДЮПРЕ. Давно уж вам бы догадаться.

А ты возьми бумаги лист,

Ты очини перо ровнее,

Смотри, чтоб строчки не слились,

И буквы строились прямее!

И клиент спасибо скажет,

Кошелёк тугой развяжет,

Чисто, ровно, аккуратно!

Нам доход - ему приятно!

(Писарь уходит.)

ЭМИЛЬ. Так вот этот знаменитый ящик... ящик ратиньерский, который сто лет переходит от одного нотариуса к другому.

ДЮПРЕ. И, наконец, дошел до меня, главного брив-ла-гильярского нотариуса.

ЭМИЛЬ. Но, господин Дюпре, история этого ящика должна быть очень любопытна.

ДЮПРЕ. О, весьма. Вы знаете тот старый, полуразвалившийся дом, который до сих пор еще называется отель де Ратиньер... Этот дом принадлежал в тысяча семьсот сорок первом году Жерому де Ратиньеру, лимузенскому сенешалю; покойник был большой чудак; он умер бездетен, и его наследники по боковой линии получили в наследство славные земли; но при сем своем богатстве старик не оставил им денег... У него было два завещания: одно для современников, другое для потомков, и этим-то последним назначен этот таинственный ящик... посмотрите, как он тщательно заперт и запечатан двумя свинцовыми печатями.

ЭМИЛЬ. Это очень странно.

ПИСАРЬ. Я закончил, господин Дюпре.

ДЮПРЕ. Покажите.

ПИСАРЬ. Прошу вас.

ДЮПРЕ. Ну вот, совсем другое дело. Хорошо... ступайте. (Эмилю) . Прочтите эту статью духовного завещания.

ДЮПРЕ (подавая ему бумагу) . Прочтите эту статью духовного завещания.

ЭМИЛЬ. (читая) . "...Что же касается до ящика дубового дерева, запечатанного нашею гербовою печатью, то я желаю и приказываю, чтобы он был отдан под сохранение старшему из городских нотариусов, и потом должен передаваться из поколения в поколение, до истечения ста лет после моей смерти..."

ДЮПРЕ. Сегодня, десятого сентября, минул вековой срок, и ровно в четыре часа должно последовать открытие ящика.

ЭМИЛЬ. В четыре часа.

ДЮПРЕ. Читайте дальше.

ЭМИЛЬ. (читает) . "...Сверх того, я желаю, чтобы мои потомки, все, сколько их в тысяча восемьсот сорок первом году ни будет, созваны были со всех концов государства посредством объявлений, нарочитых публикаций для того, чтобы в их присутствии, в квартире тогдашнего главного нотариуса, в день большого приходского праздника, приступлено было ко вскрытию упомянутых печатей".

ДЮПРЕ. Да, вот уже с полгода, как я официально публиковал о приближении срока. И что ж? Несмотря на мои старания, розыски и издержки, никто из наследников предварительно не дал мне знать о своем существовании.

ЭМИЛЬ. Неужели никто не являлся?

ДЮПРЕ. Никто. Может быть, боятся мистификации чудака-покойника.

ЭМИЛЬ. Или, может быть, его фамилия вовсе пресеклась.

ДЮПРЕ. Не думаю.

Куплеты нотариуса:

Кто без корысти другим помогает,

Не ожидая чинов и наград,

Истину часто одну забывает:

Бедный и добрый - всегда виноват.

Кто же другим наступает на пятки

И без обмана не прожил и дня,

Рвет пожирнее кусок без оглядки -

Тот для иных и кумир, и родня!

Память о бедном мгновенно тускнеет.

А почему? - невеликий секрет.

Помнить бесплатно не каждый умеет;

Нету наследства - и памяти нет!

Богатый умрет - и родные найдутся.

К наследству не сунется только дурак.

Были бы кости - собаки сбегутся.

Были бы деньги - родных как собак!

ЭМИЛЬ. Но, как вы думаете, что в этом ящике?

ДЮПРЕ. Никто ничего не знает. Если тут точно деньги, так оставлять мертвый капитал на сто лет очень глупо. Сколько бы теперь накопилось процентов!

ЭМИЛЬ. Да, этими процентами достаточно было бы покрыть издержки двух или трех контор, подобных вашей.

ДЮПРЕ. Даже и больше... А признаться, я бы очень хотел продать свою контору.