Андрей Васильченко - Прожектор доктора Геббельса. Кинематограф Третьего рейха

Телеведущая Урсула Пацшке «на связи»

К маю 1935 года в Берлине имелось, кроме телеприемников, которые принадлежали Имперскому радио и Имперской почте, около 50 домашних телевизоров. В большинстве случаев они находились дома у крупных партийных и государственных чиновников, а также специально подобранных журналистов. В любом случае телевизоры не были поставлены на серийное производство, каждый из них был продуктом ручной сборки, сделанным по специальному заказу. Цена на «приличный» телевизор в период 1934–1935 годов колебалась от 2500 до 3600 рейхсмарок. При учете, что средняя заработная плата квалифицированного рабочего в то время редко превышала 250 рейхсмарок, ни о каком массовом общественном телевидении не могло быть и речи. Для сравнения: представленная в 1933 году модель «народного» радиоприемника VE-301 стоила всего лишь 76 рейхсмарок. Тем не менее, в апреле – мае 1935 года в телеэфир стали выходить первые «общественные передачи». Возникла необходимость в составлении специальных телевизионных программ. Телевизионная программа Третьего рейха образца 1935 года выглядела очень скромно, если не сказать комично: «1. Музыка. 2. Иллюстрации к неделе. 3. Музыка. 4. Научно-популярный фильм „Шумит Изар“. 5. Музыка. 6. Научно-популярный фильм „Из рук в руки“. 7. Музыка. 8. Комедия „Идеальная квартира“. 9. Музыка».

Еще 1 ноября 1934 года центральное управление Имперской почты приняло на работу 22-летнюю уроженку Берлина Урсулу Пацшке. Она должна была трудиться в роли диктора. Первая телевизионная звезда Третьего рейха поначалу в свободное от работы время помогала монтировать фильмы. Когда же она стала телевизионным диктором, то ей приходилось идти на немалые жертвы. Прежде всего это касалось макияжа. Поскольку телекамеры того времени фактически не воспринимали красный цвет, то губы девушки активно красились черной помадой. Тени на веки были не менее насыщенными, обычно они были ярко-зеленого цвета. Прическа посыпалась золотистой пудрой. Возникший в реальности (не на телевизионном экране) образ не уступал по своей экзотичности внешности представительниц современных молодежных субкультур. Не менее строго руководство телевидения относились и к одежде девушки. Мало того что она не должна была быть вызывающей, наряды, в отличие от лица, ни в коем случае не должны были быть контрастными. Когда как-то ничего не подозревающая фрейлейн Пацшке появилась в черном костюме и белоснежной блузе, то чуть было не разразился скандал. Чтобы не срывать эфир, белую блузу в срочном порядке вымазали какой-то краской, придав ей грязно-серый оттенок.

Однако истинным мучением для первых телевизионных звезд Германии была работа перед камерой. Техника телевизионных съемок на тот момент позволяла передавать только поясные изображения людей, а потом дикторш помещали в звуконепроницаемую крохотную клетушку. Из-за жары, которая стояла в ней, это приспособление прозвали «паровым ящиком». Сам этот ящик должен был быть звуконепроницаемым, чтобы не передавать в эфир звук работающего «диска Нипкова». Кроме этого, в самом ящике должно было быть достаточно темно, чтобы луч света, скользивший по лицу девушки, мог более-менее точно передать ее изображение в эфир.

В чем же заключалась работа Урсулы Пацшке? Она объявляла передачи, читала стихи, иногда играла небольшие сценки, которые длились от 3 до 8 минут. Делать это в темной, душной и крохотной телевизионной будке было не легко.

Перед «паровым ящиком»

Впрочем, Урсула Пацшке была не единственной, кто добровольно подвергал себя подобным «истязаниям». Иногда в качестве дикторов в первые годы существования телевидения в Третьем рейхе выступали специально приглашенные артисты. Среди таковых были Отто Гебюр, Пауль Кемп, Йоханнес Хеестер. Чтобы хоть как-то оживить телевизионную картинку, Урсуле Пацшке иногда приводили в «паровой ящик» детей или приносили домашних животных. Но это стало возможным только после того, как летом 1936 года Имперская почта стала применять специально разработанную «Телефункен» телевизионную камеру. Она стала третьей телекамерой в студии, что позволило давать в эфир общие планы. Постепенно «паровой ящик» был заменен специальным затемненным подиумом, площадь которого составляла 10 квадратных метров. По нему могли более-менее свободно передвигаться несколько людей. Сама Урсула Пацшке вспоминала о тех днях следующим образом: «Поскольку стулья были слишком низкими, то мне приходилось подкладывать на один из них толстый телефонный справочник. Я фактически не могла двигаться, так как будка была очень тесной. Через несколько минут работы в ней становилось невыносимо жарко… Чтобы подготовить текст своего выступления, мне приходилось направляться в библиотеку. Как-то я сказала, что прибыла с телевидения. На меня озадаченно посмотрели: „Извините, повторите пожалуйста, откуда Вы прибыли?“»

Тем не менее основную часть телевизионной программы составляли игровые фильмы. Для трансляции киноленты преобразовывали в телевизионное изображение при помощи специального проектора. Однако уже в 1936 году стали предприниматься съемки, в которых использовался принцип «промежуточного вещания». Производилась съемка на обыкновенную 35-миллиметровую кинопленку, после чего она стремительно появлялась, а затем при помощи проектора посылалась в эфир. Весь процесс занимал не более минуты. Этот метод «промежуточного вещания» впервые был на практике использован 30 апреля 1935 года. Тогда делался показательный телерепортаж. Он должен был показать собравшимся на поле Темпельхофа журналистам возможности нового средства массовой информации. Аппаратура для подобных съемок была разработана и испытана годом ранее. Подобная техника «прямых эфиров» продолжала применяться вплоть до того момента, когда германское телевидение не стало применять иконоскоп Зворыкина (Олимпийские игры 1936 года).

Как уже говорилось выше, вторым указом Гитлера от 11 декабря 1935 года центральное управление Имперской почты фактически оказалось отстраненным от создания телевизионных передач. «Телевизионная студия Пауля Нипкова – Берлин» оказалась в подчинении руководства имперского вещания и Имперского радио.

23 декабря 1935 года на одном из мероприятий, проходивших в рамках Имперской палаты работников радио, министр связи «передал» Геббельсу телевизионную студию. Показательно, что ее оборудование и техника были уничтожены во время неоднократно упоминавшегося ранее пожара (август 1935 года). В итоге новая телестудия заработала заново только 15 января 1936 года.