Андрей Васильченко - Прожектор доктора Геббельса. Кинематограф Третьего рейха

В начале 1936 года длившийся чуть более двух часов вечерний телевизионный эфир выглядел следующим образом. Его открывали новости, которые по большей части являлись нарезкой киножурнала «Вохеншау» (студия «УФА»), после этого следовала оригинальная передача, сценки в исполнении одного актера, отрывки художественных фильмов, короткометражный фильм, который, как правило, был научно-популярным фильмом киностудии «УФА». В силу того что большинство передач в те времена не записывались, сейчас очень сложно провести их детальный анализ. Кроме этого, не надо забывать, что большинство документов, касавшихся телевидения Третьего рейха, пропали в конце Второй мировой войны. Телевизионная критика находилась на тот момент в зачаточном состоянии, а запись телепередач с экрана при помощи кинокамеры не проводилась из-за плохого изображения.

Тем не менее немецкому исследователю Хайко Цойчнеру удалось установить, что в телевизионном эфире преобладали развлекательные передачи, а не пропагандистские материалы. В какой мере развлекательное кино могло быть все-таки пропагандистским, мы уже рассуждали в предыдущих главах. Подчеркнем еще раз, что Геббельс считал развлекательные передачи и художественные фильмы вполне применимыми для чисто идеологического посыла. Подобная тенденция наиболее ярко проявилась в годы войны. Те же фильмы, которые транслировались по телевидению, всегда делали ставку на культивирование таких качеств, как послушание, вера в судьбу, стойкость и т. д. Эрвин Райсс в своей работе «Мы посылаем Вам хорошее настроение. Телевидение при фашизме» провел анализ телевизионной программы за январь 1938 года и пришел к выводу, что 75 % эфирного времени отводилось под развлекательные программы и только 25 % под непосредственную пропаганду. Если верить выводам этого историка, то к ноябрю – декабрю 1939 года (начало войны!) количество «прямой пропаганды» сократилось до 10 %. Впрочем, полгода спустя оно вновь выросло до 25 %. Нечто подобное можно было наблюдать на немецком радио и в немецком кинематографе. Конечно же, нельзя изображать «развлекательную пропаганду» как отличительную черту национал-социалистических средств массовой информации, тем более что телевидение было в «семье массмедиа» не самым «любимым ребенком». Но все-таки некоторые параллели можно проводить.

В качестве примера смешения пропаганды и развлечения на немецком телевидении можно привести эфир от 13 мая 1935 года. В тот день в качестве ведущего выступал актер Отто Гебюр. Выступление актера чередовалось с отрывками из фильма «Концерт для флейты в Сансуси». При этом актер аккуратно проводил параллели между обращением Фридриха Великого к своим генералам и кадрами, в которых Гитлер обращался к рейхстагу. Впоследствии успехи немецкого телевидения в первую очередь были связаны с применением новой записывающей аппаратуры, широкоугольных и светочувствительных объективов, а также с модернизацией микшерных пультов. Поскольку не было возможности записывать телевизионные постановки, значит, не было возможности монтировать их. В этих условиях усовершенствованные микшерные пульты и одновременное использование нескольких камер давали возможность придать телевизионным передачам немного драматического эффекта.

Как же выглядела телестудия в годы национал-социалистической диктатуры? В 1939 году в аппаратной телестудии уже имелись отделенные друг от друга места для режиссера, операторов и звукорежиссера. В их распоряжении было пять мониторов, причем на среднем из них демонстрировалось то, что шло в эфир, а на остальных виды с различных камер. Микшерный пульт позволял переключать изображение с одной камеры на другую (их было четыре). Одновременно с этим звукорежиссер должен был регулировать уровень звука, который поступал с восьми микрофонов, двух проигрывателей пластинок и двух магнитофонов. Режиссер отдавал указания по специальной системе связи, при этом сами операторы получали их исключительно через наушники. В отличие от современных телестудий в Берлине не было возможности дополнительно обрабатывать телевизионное изображение, а также использовать какие-либо спецэффекты.

Лени Рифеншталь

Олимпийские игры 1936 года привнесли в телевидение Третьего рейха свои новшества. Так, например, для телерепортажей с игр стали использоваться полностью электронные телекамеры, в то время как студийные камеры до 1938 года продолжали быть оптико-механическими, то есть работать на принципе «диска Нипкова». После того как выяснилось, что телерепортажи с Олимпийских игр были очень успешными, было решено транслировать в эфире международные футбольные матчи, которые проходили на Берлинском стадионе. На этом решении по политическим и пропагандистским причинам настоял заместитель начальника Имперского вещания Карл-Хайнц Бёзе, который как раз курировал вопросы телевидения. Но данный проект потерпел неудачу. Матч Италия – Германия проходил в ноябре, погода была очень пасмурной. Не было никакой возможности дать дополнительную подсветку поля. В итоге футболистов можно было едва различить. Мяча не было видно вовсе. После этого провала новый министр связи Онезорге издал циркуляр, согласно которому спортивные трансляции могли передаваться в эфир только при условии хорошей погоды. На второй футбольный матч между сборными Италии и Германии, который проходил 26 ноября 1939 года, была специально доставлена телекамера, более известная под названием «супериконоскоп». Несмотря на дождь, она давала весьма приличную картинку. Может быть, именно по этой причине эта передача считается первой в мире прямой футбольной трансляцией. В любом случае такое новшество, как прямые трансляции футбольных матчей, стало изобретением телевидения Третьего рейха. Уже после ноября 1939 года подобные трансляции на немецком телевидении стали регулярными. Вначале показывалась серия матчей между сборной Германии и Венгрии, а затем стали транслироваться и матчи национального первенства по футболу.

Лени Рифеншталь во время съемок Олимпийских игр в Берлине

Непосредственной попыткой превратить телевидение в инструмент политической пропаганды стала трансляция партийного съезда, который проходил 6–13 сентября 1937 года в Нюрнберге. Подробный телевизионный репортаж по поводу съезда НСДАП делался еще в 1936 году. Но поскольку к тому моменту между Берлином и Нюрнбергом еще не был проложен широкополосный кабель, то пришлось опираться на технику традиционной киносъемки. Киноленты ежедневно доставлялись на самолете в Берлин, где срочно проявлялись, монтировались, переводились в телевизионный формат, после чего выпускались в эфир. Естественно, задержка в трансляции материала составляла от нескольких часов до суток.