Юрий Злотников - Искусство как форма существования

До войны, до третьего класса, я учился напротив – была такая 15-я школа, общая, девочки и мальчики. Потом, после войны, я был уже приходящий человек, потому что учился в художественной школе и ехал очень долго на 47-м трамвае до Переяславки 16, через весь город. Поэтому во дворе я лишь иногда появлялся, в коллективе этих мальчишек, ребят.

Семья матери, московская ветвь Рубинштейнов, приехала из Кременчуга 17. Все они получили образование. Один дядька был химик 18, другой был инженер – отец Лёвы Рубинштейна был инженер, потом оказался, так сказать, в системе НКВД. Строился город. Я помню, как я провожал от Комсомольской площади Семёна Львовича, отца Лёвы 19, всё его семейство провожало в этот городок, где происходило ажаевское, слышали, наверное, «Далеко от Москвы». Есть такая книжка Ажаева 20. Это про какой-то городок около Заполярья, там зэки жили и работали.

Анна Моисеевна Рубинштейн с сыном Семёном, самым младшим из шестерых детей. Кременчуг, ок. 1920

Посёлок Ермаково (Красноярский край, низовья Енисея, ближайший город – Игарка), 1949

Семён Львович Рубинштейн с женой Еленой Михайловной и детьми. На руках главы семьи – будущий поэт Лев Рубинштейн. В центре – старший сын Михаил, справа – Гарик (Григорий) Кельнер, племянник Елены Михайловны, выросший в семье Рубинштейнов (его родители погибли во время войны)

А другой брат, Борис Львович, был известный гинеколог. Он работал у Грауэрмана и был заместителем главного гинеколога. Потом он был директором родильного дома где-то в районе «Динамо» 21. Там был ещё один родильный дом. Почему я это вспоминаю? Потому что было «дело врачей» 22, но он всё-таки остался и не был снят с главного врача, хотя уже были эти процессы. Так он и умер известным гинекологом, я знаю, что и современные гинекологи занимаются по его учебникам и книгам. В частности, сын художника Павла Никонова, Андрей, тоже известный сейчас гинеколог, он вспоминал моего дядю.

Жили они очень интересно, семья была музыкальная. Я помню, как певец Александр Хоссон 23… помню, устраивались концерты, в общем, такая была живая жизнь.

Туляки другие. Но как раз мой отец сделал как-то… всё гармонично было. Он был крупный инженер, к нему хорошо относились, в общем, у него не было никаких особенных затруднений. Когда реабилитировали его непосредственного начальника, – отец рассказывал – то показали ордер и на его арест. Постфактум уже. А буквально через неделю-две он уехал заместителем Сталина. Были такие молодые члены Политбюро Первухин и Сабуров. Вот с Сабуровым 24и с бригадой замнаркомов они уехали в Германию вывозить немецкое оборудование до прихода американцев, французов.

И он провёл 5 лет в Германии: Лейпциг, Дрезден… Берлин взяли 3 мая, а он поехал 5 мая. То есть ещё война. Они заходили, например, в бомбоубежище, где было оборудование, а это был госпиталь немецких офицеров. Поэтому это было небезопасное дело. Но отец, который мог бы сделать карьеру после этого, всё-таки пошёл конструктором в Центральное бюро кузнечно-прессового машиностроения и продолжал заниматься конструкторской деятельностью. То есть он был такой служака. Но одновременно ночью или рано утром, помню, слушал «Голос Америки». И самое интересное, что он в партию не вступил. Это тоже очень характерное явление. Хотя я не думаю, что он был такой диссидент, ни в коем случае! Просто очень любящий свою специальность, одновременно честный человек.

Савелий Львович Злотников.

1945−1946

Отец работал каким-то, в общем, консультантом. После этого он стал главным технологом Наркомата среднего машиностроения по станкостроению. Во время эвакуации мы с братом и с мамой уехали под Челябинск в город Троицк. Туда приехала мамина сестра 25, и потом приехали в Троицк родители её, бабушка и дедушка Рубинштейны. А когда в Камышлов уехало учреждение отца, Центральное бюро кузнечно-прессового машиностроения, то мы переехали к отцу, а они, Рубинштейны, оставались в Троицке 26.

И вот мой брат Михаил… отец устроил его в нефтяной институт на какой-то технический факультет 27. Но Миша увлёкся театром, у него появился приятель Эдуард Граф, очень крупный потом оказался журналист по искусству, вообще по культуре России. Известная была фигура – Эдик Граф, Эдуард Граф 28. И вот они какой-то театр там, в нефтяном институте, организовали. Потом, когда была международная молодёжная выставка в Парке культуры 57-го года, они тоже в ней участвовали.

Самое интересное. Я еду в троллейбусе от 1-й Градской больницы до Октябрьской и слышу такой разговор: «Ты знаешь, у нас на курсе Злотников Михаил ушёл с 4-го курса». То есть с преддипломного курса! Я даже вздрогнул, не стал выяснять, кто это говорил. Был взрыв негодования в семье, Миша должен был уйти из семьи, он снимал где-то квартиру, я ему помогал как-то… Отец был очень расстроен.

Михаил Злотников. Москва, нач. 1950-х

Дальше Миша совершил такой шаг. Организовалась группа, занимающаяся эстрадой, из неё вышли очень многие известные актеры: Михаил Ножкин такой был. Миша занимался в этой группе у очень интересных мастеров театра. У Серафимы Бирман занимался, была такая очень знаменитая драматическая актриса. И он поступил в Щукинское училище при театре Вахтангова. Кончал он, по-моему, режиссёрское отделение. После этого он сделал карьеру на телевидении: эти отъезды космонавтов, все эти мистерии, острое – это снимал мой брат. Кроме всего прочего, перед съездами партии он разъезжал по стране и снимал краевые организации, съезды… Он был главный режиссёр отдела пропаганды, это была номенклатура.

Диплом он делал на телевидении, и ему почему-то предложили быть главным режиссёром отдела пропаганды, но для этого он должен был вступить в партию. И вот я помню ночь… ночью ко мне приходит мама и говорит: «Как ты отнесёшься к тому, что Миша вступает в партию?» Вот это удивительно! Моя мама, и вдруг… То есть для того чтобы занять должность главного режиссёра отдела пропаганды, нужно было вступить в партию. Он и вступил.

Но когда потом должен был уезжать автор «Ну, погоди!» – если вы помните, был такой мультсериал, создатель этого спектакля уезжал, по-моему, в Израиль 29, – Миша должен был выступить общественным порицателем. Брат мой отказался от этого, и ему пришлось уйти с ответственной должности в музыкальную редакцию. Но потом он понял, что надо вообще уходить с телевидения. Когда он решил уйти, его назначили режиссёром цирковой программы. Вначале он возглавлял клоунов, дружил с Никулиным, как бы вот этот цех… Попов, Никулин. Потом он стал просто главным режиссёром цирковых программ, ему звание дали. Но надо было из какой-то истории спасать сына, и он из Москвы уехал в Америку. В Америке до сих пор живёт, очень болен. Там он преподавал и делал новогоднее представление в фильме Смирнова, вот это знаменитое… Водка Смирнова в Нью-Йорке. Жил он в Нью-Джерси, но, конечно, это был вынужденный отъезд. Здесь его любили, в цирке, и в эстраде его знали многие, и на телевидении. В общем, он здесь был, конечно, фигура. Сейчас у него паркинсон, и он тяжело болен. Вот такая история.