Евгений Басин - Искусство и коммуникация

У Гегеля эту функцию выполняет абсолютная идея. Ее цель – познать самое себя. Реализуясь в природе, Абсолютная идея производит «то существо, человека , которое обладает даром мысли и понятия – духом , который совершает и довершает самопознание идеи и является, таким образом, общим, орудием самообнаружения идеи» [700].

Процесс самопознания идеи движется через ступени: субъективный дух (отдельно взятые индивиды), объективный дух (социальный человек) и абсолютный дух (единство субъективного и объективного в форме идеологического знания).

Искусство в гегелевской системе – одна из ступеней (низшая) абсолютного духа, форма идеологического знания. Самопознание идеи в искусстве в снятом виде содержит в себе самопознание и ндивида, народа, общества, человечества. Для Гегеля, как и для Канта, необходимым условием познания является «всеобщая сообщаемость познания»; но если Кант объясняет возможность этой «сообщаемости», способности людей понимать друг друга и приходить к согласию соответствием знания с объектом, то в гегелевской философии этому дается иное объяснение.

Коммуникация, взаимопонимание людей, народов, в частности посредством искусства, возможно потому, что в основе всего лежит одна познающая субстанция. Между людьми в сущности не происходит диалога. Как точно замечает М. М. Бахтин, в «монологической диалектике Гегеля» диалог между людьми превращен «в один сплошной текст», где нет смены общающихся субъектов и все голоса слиты в один [701].

Не случайно Гегель, прекрасно понимая на эмпирическом уровне рассмотрения важность языка как средства общения, дает характеристику языку главным образом с психологической точки зрения (на уровне субъективного духа) [702]. В то же время важнейшей философской проблемы об отношении языка к действительности, представленной языком, он, по верному замечанию Ф. Шмидта, в сущности не касается [703].

Согласно Гегелю, дух в своем поступательном движении освобождается из – под власти посюсторонности , но разрыв с ней он преодолевает, порождая из самого себя произведения искусства как первое посредствующее звено, примиряющее явления внешние, чувственные, преходящие с чистой мыслью, с бесконечной свободой постигающего мышления [704]. Таким образом, у Гегеля мы видим традиционную для объективного идеализма постановку вопроса: символизм выводится из функции искусства быть посредником между сверхчувственным миром и чувственными вещами. Искусство «призвано раскрывать истину в чувственной форме», чувственно изображать абсолютное, соединять в свободное, примиренное целое идею и чувственное воплощение» [705].

В искусстве идея выступает как художественно прекрасное, то есть как действительность, получившая соответствующую своему понятию форму, или идеал . В процессе развития идеала, постижения идеи соотношение между идеей и ее формообразованием, чувственным воплощением проходит, по Гегелю, три стадии.

Первая, начальная стадия – это символическая форма искусства, вторая – классическая и третья – романтическая . Для первой и третьей характерны безразличие, несоразмерность и разделенность идеи и образа между собой, чувственная сторона воспринимается как нечто несущественное, преходящее.

Различие между первой и третьей стадией (обусловленное различием в идее) состоит в том, что на первой чувственное воплощение является символом , для третьей же характерна тенденция превратить чувственную сторону в знак , что находит свое полное завершение в высшей форме романтического искусства – в поэзии.

Символическая форма характерна для искусства Древнего Востока (Персии, Индии, Египта), а среди родов искусства – для архитектуры.

В отличие от символического искусства, где символизм был порожден неудовлетворительностью идеи, в романтическом искусстве идея завершена в себе и не поддается адекватному соединению с внешним миром. Поэтому это искусство в лице живописи и музыки начинает освобождать искусство от чувственного элемента. Завершает этот процесс поэзия. Настоящим элементом поэтического изображения является «поэтическое представление и сама создающаяся в духе наглядность…» [706].

В классическом искусстве, представленном искусством (главным образом скульптурой) Древней Греции, внешнее уже больше не указывает на свое значение, как нечто отдаленное и отличное от телесного явления. Здесь наблюдается тождество значения и чувственности, поэтому этот способ воплощения не может уже больше быть, с точки зрения Гегеля, по своему существу символическим, ни тем более знаковым, хотя остатки или «примеси» символизма тут еще играют второстепенную роль (в виде атрибутов и т. п.). Гегель отнюдь не рассматривает соразмерность понятия и реальности в классическом искусстве как простое совпадение формы и содержания. Эта соразмерность связана со своеобразием классического искусства, благодаря чему оно стало воплощением идеала, «завершением царства красоты», которого больше не будет.

Было бы неверным думать, что в основу определения поступательного развития искусства и критериев этого процесса Гегель кладет «семиотический» принцип различения символа и знака, выяснения их преимуществ и т. п. [707]. Художественное произведение, полагает Гегель, так многосторонне, что можно сделать основанием деления то ту, то другую сторону. За основу можно брать чувственный материал (как это было у Канта). Однако, согласно Гегелю, «такая сторона сама имеет свое происхождение в высшем принципе и должна находиться в зависимости от него». У Гегеля этим высшим идеалистическим в своей сущности принципом является символическая, классическая и романтическая художественные формы, представляющие собой «всеобщие моменты самой идеи прекрасного» [708].

Как отметил ученик Гегеля Ф. Т. Фишер [709], у Гегеля переплетаются историческая и логическая точки зрения, из чего проистекают многие трудности. «Символическое» определяется сначала как одна из исторически развивающихся форм, но затем оно занимает место и в теории искусств. Например, символическое сознание обнаруживает себя во всякой поэзии, символическое отражение – в любой архитектуре, а не только в восточной.

По мнению Р. Уэллека, отождествление символа с одним из видов искусства – архитектурой – приводит к затруднениям и искусственным построениям. Например, автор видит противоречия у Гегеля в том, что, с одной стороны, скульптура, а с другой – поэзия считаются самыми совершенными видами искусства. Подчеркивая, что главное в поэзии – дух, а не язык, Гегель в то же время показывает замечательное понимание роли лингвистических средств в поэзии и т. п. [710].