Дмитрий Комм - Гонконг: город, где живет кино. Секреты успеха кинематографической столицы Азии

Гонконгский декаданс в шоу Джой Юн «Концерт № 6»

Кстати, когда Леди Гага в 2011 году совершила большое турне по Азии, некоторые тамошние обозреватели отпускали шутки в духе «к нам привезли гонконгскую певицу пятнадцатилетней давности» или «этот стиль в Гонконге вышел из моды десять лет назад». Апеллировали при этом, как правило, к концертам Сэмми Чэн второй половины 90-х годов. Сэмми, имевшая в юности прозвище wild girl, выступала на концертах с рогами на голове, окруженная полуобнаженным мужским кордебалетом в масках, нередко украшенных распятиями. Кэмповость ранних концертов Сэмми Чэн, которая откровенно подражала Мадонне, действительно напоминает Леди Гагу; однако существенная разница между ними заключается в том, что Сэмми – настоящая китайская красавица, в отличие от «мамы монстра» совершенно не похожая на транссексуала, неудачно сделавшего операцию по изменению пола.

Сэмми Чэн в «Слепом детективе»

Эти разухабистые шоу обнаруживают то же качество, за которое поклонники любят азиатское кино вообще и гонконгское в частности. Развитые азиатские страны являются, по сути, витринами капитализма, однако их фильмам и поп-музыке странным образом удается избежать буржуазности. Я не хочу сказать, что они антибуржуазны (демонстративная антибуржуазность может быть не менее отталкивающей, чем самые мещанские повадки). Скорее, они находятся вообще вне этих понятий. Когда часто смотришь азиатские фильмы, даже самые мейнстримовые, создается впечатление, что респектабельность, престижность, хороший вкус и прочий понятийный мусор словно бы вовсе не присутствует в головах их создателей. Отсюда непредсказуемость, озорство и позитивная энергетика даже в самых мрачных сюжетах. Все это было свойственно европейскому и американскому кино в 60-е годы, но оказалось утраченным с приходом культуры яппи.

Те, кто закладывал основы кантопоп в 70-е годы, не были продуктами «научного менеджмента». Будь то Сэм Хой – певец, композитор и актер, занимающий в культуре Гонконга примерно такое же положение, какое Владимир Высоцкий занимает в русской культуре; или уникальный Тедди Робин Кван – карлик-горбун, который не только сам сочинял и исполнял рок-баллады на кантонском диалекте, но также продюсировал фильмы, писал сценарии, занимался режиссурой и даже исполнял второстепенные комические роли, – все они были личностями, людьми, которые «сами себя сделали». Их последователи 80-х годов, от Аниты Муи, с четырнадцати лет выступавшей в кабаре и ночных клубах, до Лесли Чуна, который пошел даже на разрыв отношений со своей семьей, лишь бы не заниматься фамильным бизнесом, а иметь возможность петь и сниматься в кино, продолжили традицию ярких, харизматичных энтертейнеров, которые знают и умеют в шоу-бизнесе буквально все.

Возникновение в Гонконге в середине 90-х мощных продюсерских компаний типа EEG, пытавшихся создавать звезд при помощи «культурных технологий», особого успеха не принесло. В 2000-е годы шоу-бизнес Гонконга подарил миру немного новых имен, способных стать вровень со звездами 80–90-х годов. Место профессиональных энтертейнеров в новом тысячелетии заняли так называемые «лэн мо» – гламурные персонажи светской хроники, занимающиеся всем понемногу: иногда фотомодели, иногда поп-звезды, иногда актеры, – но всегда остающиеся любителями сладкой жизни и быстрой популярности. Некоторые из них наделены актерскими способностями и, при наличии хорошего режиссера, могут выглядеть на экране весьма убедительно. Например, триллер Дэнни Пана «Семь в одном» (2009) предъявил публике великолепную семерку молодых, симпатичных лэн мо, неожиданно качественно сыгравших свои роли. Критики даже заговорили о приходе в гонконгское кино нового актерского поколения. Но отсутствие профессиональной целеустремленности привело к тому, что практически ни один из этих исполнителей не стал выдающимся актером в последующие годы.

Отчасти причина изменений в структуре шоу-бизнеса заключается в повысившейся конкуренции: сегодня гонконгские кинематографисты могут приглашать высококлассных и талантливых актеров из материкового Китая, готовых работать с полной самоотдачей за весьма скромные гонорары, – и не нуждаются более в услугах поп-идолов. С другой стороны, поп-звезды нового поколения часто сами не испытывают интереса к кино. Так, в 2011 году настоящий фурор произвел концерт в Колизеуме девятнадцатилетней певицы и композитора G.E.M. (Глория Тан). Несмотря на юность, G.E.M. продемонстрировала мастерство исполнения и хорошо поставленный джазовый вокал; при этом многие звучавшие в шоу композиции были написаны ею самой. В 2009 году G.E.M. исполнила главную роль в молодежной комедии «Обмани или сжульничай», и с тех пор не выказывает никакого стремления продолжать актерскую карьеру. Вероятно, эпоха универсальных, харизматичных энтертейнеров для Гонконга осталась в прошлом; настало время специалистов узкого профиля.

Черные времена для гонконгского кинематографа. Сокращение инвестиций, падение кинопроизводства, потеря внешних рынков. Поиск новых стратегий выживания – дома и за границей. Джонни То, Эндрю Лау.

1 июля 1997 года Гонконг перестал быть британской колонией и вернулся в состав Китая. Накануне этого события на площади Тяньаньмэнь в Пекине было установлено гигантское электронное табло, отсчитывавшее часы, остающиеся до присоединения. Вечером 30 июня перед ним собралось сто тысяч человек, чтобы в прямом эфире понаблюдать, как принц Чарльз украдкой смахивает слезу во время церемонии передачи Гонконга. Вопреки паническим ожиданиям, присоединение к Китаю почти не повлияло на образ жизни гонконгцев. КНР тремя годами ранее получила от США режим наибольшего благоприятствования в торговле и готовилась к вступлению в ВТО, а потому меньше всего была заинтересована в том, чтобы создавать проблемы Гонконгу, который к тому времени уже инвестировал в ее экономику десятки миллиардов долларов. Кроме того, двадцать лет реформ к этому моменту радикально изменили материковый Китай. «Темпы перемен в Китае впечатляют. Нет никаких оснований опасаться, что Гонконг может быть принужден к какому-то странному коммунистическому образу жизни, потому что улицы китайских городов уже становятся похожими на гонконгские» [32]. Статус «особого административного региона» предусматривал передачу Китаю функций обороны и внешней политики, в то время как экономические и внутриполитические вопросы оставались прерогативой правительства Гонконга. В связи с этим многие аналитики рассматривали переход самой процветающей колонии в мире под юрисдикцию Китая не как деколонизацию, а как реколонизацию – с переносом метрополии из Лондона в Пекин.