Д Кузиманза - Роман на вырост [СИ]

Скворцов кивнул, но без особого энтузиазма.

— Можем сходить на пляж.

— Только не на наш городской, умоляю тебя!

— Да, конечно. Ты не хочешь есть?

И у мамы, и, особенно, у него это превратилось в какую-то манию. В моем обмороке винили и дождь и мою, как они выразились, чрезмерную худобу. Можно подумать, что я специально худею или не ем. Но теперь на каждый завтрак я получала гору салата, яичницу из трех яиц с ветчиной, булку с маслом, какао, сметану…

— Ты должна набраться сил. Кушай! — командовал Скворцов.

— Я растолстею, и в следующий раз ты не поднимешь меня, — показывала я ему язык.

— Не напоминай мне! Почему ты не съела сметану? — опять командовал он.

— А я буду толстой и упаду в обморок от обжорства! — и я надувала щеки, показывая какой буду.

Еда, еда, еда.

Вспомнив об этих наших с ним спорах, я зажмурилась, ужасно надула щеки и повернулась к нему. Вот бы было прикольно, если бы он меня… Скворцов поцеловал меня в губы. Точнее, успел коснуться только уголка губ, а я вскочила с шезлонга.

— Ты сошел с ума?

Говорила эти слова и сама же себя ругала за них. Ведь он выполнил мое желание. Телепат? Да хоть экстрасенс. Он хотел меня поцеловать по-настоящему! Не должен этого делать. Но я от него без ума! Да! Как в книжках. Как в кино. Не должен, а я без ума.

И в тоже самое время смеялась над нами. Было мне невероятно смешно. Я села в шезлонг и прыснула, закрывая рот рукой.

— Нет, — ответил он с растерянным видом.

— Что — нет?

— Ты меня не поняла. Это не то, о чем ты думаешь.

— А о чем я думаю?

— Ну… не знаю.

Я разозлилась. Только что была на седьмом небе, но это его «не знаю»… Вскочила опять и кинулась прочь с лоджии. По щекам потекли слезы.

— Ты что, Вета?

Не слушала его. Промчалась по гостиной и, словно вихрь, ворвалась в свою комнату.

— Но послушай же, Вета!

Хотел войти за мной, я легла на дверь все телом, не пуская его.

— Вета, я же не хотел…

За дверью стоял самый замечательный мужчина на свете, а я так упиралась, словно ко мне врывался серийный убийца! Я отпустила дверь и отступила к окну.

— Вета… Ну вот, — Скворцов открыл дверь и стал на пороге. Тяжело дышал, как будто дверь держала не я, а великанша.

— Хочу извиниться. — Он сделал несколько вдохов-выдохов и уже спокойнее продолжал. — Обещаю, что это больше не повторится.

И печально опустил голову. Выглядел очень смешно. Я расхохоталась. Упала на колени и хохотала, как сумасшедшая. Пыталась перестать, но… открывала глаза, смотрела на Скворцова и опять хохотала. Он выглядел изумленным моей реакцией. В конце концов, ушел. А я до самого вечера то и дело начинала хихикать.

И было от чего.

А вечером встретилась с Линой. Мы с ней немного подружились после того, как не стало Маши. И раньше она нравилась мне, а теперь стала как бы подружкой. Она была спокойнее, чем я, любила читать и серьезно относилась к учебе в своем колледже. Еще, может, потому была она серьезнее, что у нее были младшие брат и сестра? Но, главное, как и Маша, она не сплетничала. Поэтому я рассказала ей о сегодняшнем событии.

— Ну ты и ну, — сказала она свою обычную присказку. — Ты сошла с ума.

— Почему? Я же ничего такого не сделала. Это он.

— Хотел тебя поцеловать. Это уже слышала. А что потом?

— А потом… ничего…

— Не ври, я же вижу, что так все не закончилось!

— Ну, хорошо… Потом он меня поцеловал. Когда я смеялась.

— Поцеловал? Ты с ума…

— Успокойся, поцеловал в руку, опять извинялся. А я его слегка шлепнула по щеке, вот!

Лина покачала головой.

— Вы оба ненормальные.

— Ну и что?

Она погрустнела. В задумчивости накручивала на палец прядку волос.

— Что? — спросила я.

— Неужели ты ничего не понимаешь? Ты этого хотела. Ведь так? Ты изобразила злость, психанула, но ты хотела. И он тоже. А дальше? Ведь будет и «дальше».

Я прикусила губу. Когда думала обо всем этом, было как-то так… легко и несерьезно. Но сейчас, когда нужно было произносить слова…

— Я понимаю.

— Что понимаешь? Что будут еще поцелуи и не только поцелуи!

— Ничего «не только» не будет!

— Откуда ты знаешь? Он опять тебя поцелует, и ты будешь готова на все!

Я кивнула. Да, возле него мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Каждый его взгляд вызывал у меня дрожь. С утра думала только о нем.

— Ты влюбилась! Ты влюбилась в него! Ты чокнулась из-за его глаз и губ, сама говоришь, из-за его слов! Да, вы неплохо смотритесь вместе. Но ваша разница в возрасте…

— На море я видела и не тмоя хорошаяакие пары.

— Ой, я тебя умоляю! Все артисты находят себе молоденьких, чуть ли не из детсада, ну и что? Ты для него кукла или ребенок, неужели не понимаешь? И, между прочим, ребенок его жены. Ты подумала о маме?

— Он дал мне самые лучшие минуты жизни, — упрямо сказала я, как одна влюбленная героиня, а подумала: «И будут еще лучшие!»

— Но это ее муж, — покачала головой расстроенная Лина. — С его стороны так вести себя — подло. Если бы он был старше, но свободен, и то я не посоветовала бы тебе с ним продолжать. Но человек, который женился на матери, а крутит с дочкой…

— Ты рассуждаешь, как старушка! — крикнула я. — Ты завидуешь!

— Может быть. Завидую тому, что ты переживаешь. Любовь — это любовь. Но тогда как же называется то, что у него с… — Лина замолчала.

— Договаривай! Ты хочешь еще раз плохо о нем сказать — так договаривай!

Лина покачала головой.

Только позже я поняла, что она хотела сказать: «Тогда как же называется то, что у него с твоей матерью?» Жаль, что она не сказала. Вряд ли эти слова привели бы меня в чувство. А вдруг? Но Лина не хотела окончательно ссориться со мной и оставлять меня наедине с моими переживаниями. И она промолчала.

Вдруг оказалось, что уже середина августа.

— Еще целых две недели, — утешала меня мама, не понимая моих перепадов настроения.

А у меня в голове не было ни одной мысли о школе или учебе. Никогда особенно не старалась получать хорошие оценки, хотя не была и в отстающих. В школе были девчонки, с которыми было весело.

Но теперь, хотя с Линой почти не встречалась, я мечтала, чтобы лето длилось еще сто месяцев. Или двести. Однажды с раскаянием поняла, что целую неделю даже не подумала о Маше. Какой стыд! И тут же вздыхала, что скоро Скворцов выходит на работу, и мы будем с ним встречаться только рано утром или вечером. В то же время, когда мама сказала, что на несколько дней ей придется поехать в командировку, я готова была побежать к ее начальнику и устроить скандал! А когда прощались с ней на вокзале, намочила ей всю блузку. Скворцов тоже ворчал на ее шефа и хмурился. Уныло вернулись домой.

— Вот нас и оставили одних.

Скворцов обнял меня за плечи и повел на кухню, которая видела все этапы нашего с ним знакомства. Сели за стол, уперлись в него локтями, посмотрели друг на друга. Вдруг он вскочил и принялся ходить по кухне. Особо в ней не расходишься: семь шагов туда, десять туда. Я смотрела на него, ничего не понимая.