Д Кузиманза - Роман на вырост [СИ]

Я вздрогнула. Такими словами запачкать все, что мы переживали?!

— Вы за мной следили!

— Нет, но ты подтвердила мою догадку. Он просто не мог на тебя не клюнуть. Свеженькая, красивая девочка — почему нет? Я знаю этого человека. Сама когда-то думала о нем. И он вроде был не прочь.

Я хотела вскочить, но она вцепилась в мою руку:

— Э нет! Ты выслушаешь меня до конца! Так вот, я его знаю.

«Откуда, проклятая ведьма? Я знаю его в тысячу раз лучше, чем ты!»

— Это экземпляр симпатичный и обходительный. Приятно с ним под ручку появиться. Но это экземпляр на одну ночь, а потом он еще посмотрит.

Я не могла представить, как могла эта проклятая баба так обижать лучшего человека под солнцем? Как могла издеваться над ним? Змея! Ведьма! Хотелось мне плакать, только из гордости удерживалась от слез.

— Я не удивляюсь, что у тебя пошла кругом голова. Это нормально. За ним многие бегают, а ему особо и напрягаться не нужно. «Ты самая красивая». Сделает сладкое лицо, возьмет ласково за ручку. «Только то, что захочешь ты». Разве не так?

Этими словами попала мне в самое сердце. А еще проклятая кобра здорово имитировала его тон.

— Я не говорю, что он отпетый негодяй. Он по-своему добрый. И вести себя умеет, и никогда на женщину руку не поднимет. Это в нем подкупает. И если бы ты была просто юная девочка, я бы вздохнула и закрыла глаза: не могу же я всех его пассий жизни учить.

Эти ее слова меня удивили. Если она никого не хочет учить жизни, то чего она ко мне привязалась?

— Но есть в жизни некоторые правила, — продолжала она. — Ты, я думаю, не любишь, когда с тобой подло себя ведут, когда ты в каком-то человеке уверена, а он тебя подставил, предал, унизил. Тебе нравится Виталий. Но ведь он муж твоей мамы. Ты об этом забыла? Мама за порог, а дочка во все тяжкие? И я уверена, что и до клуба уже что-то было. А мама ничего не знает, думает, что у нее великолепная дочка и замечательный муж. Она уверена в вас, а вы ее…

Я собрала все силы:

— Чего вы хотите? Я должна вам заплатить, чтобы вы молчали?

Она покачала головой. Смотрела… так… сочувственно?!

— Дурочка ты. Ничего не нужно. И ничего ей не скажу. Как можно? Это ведь из-за меня они познакомились. Мы были на пляже, здесь, у нас, на водохранилище, и он подошел. Будто бы поздороваться со мной. Со мной, как же! Он сразу нацелился на Лену, она ведь красивая и фигуристая, ты вся в нее! А я… Что я могла? Сказать, что был моим любовником? Ну и что, мало ли кто с кем. Взрослые люди. Сказать, какой он есть? Лена подумала бы: злится и завидует стерва. И я промолчала. Молчала и когда она сообщила мне, что они расписались. Но когда увидела в клубе тебя и его… Даже для Виталика это уж слишком! Я глазам не поверила. Есть же какие-то границы? А сегодня позвонила Лене и узнала о ее командировке. Очень мило!

Мне хотелось, чтобы это был плохой сон, кошмар. Хотела кричать и проснуться.

— Я могу, конечно, с ним поговорить, — слышала ее голос, словно сквозь подушки. — Пригрозить ему. Но откуда я знаю, как он поступит? Что взбредет ему в голову? Не хочу, чтобы страдала ты, не хочу, чтобы страдала твоя мама. Вот и получается — я беспомощна. А вы обе одурманены этим красавчиком. Особенно ты. Слишком взрослая эта ситуация для тебя. Не доросла ты еще до таких…

Это был шок. После страха, после безнадежной ненависти — ее признание. Она ничего не скажет! Она ничего не может! Беспомощная змея!

Не совсем беспомощная. Встала со скамейки и на прощанье словно выстрелила:

— Как тебе кажется, когда Лена вернется, сможешь сказать ей: «Дорогая мамочка, спасибо тебе за все, а напоследок я заберу и твоего мужа»?

Я вскочила, словно скамейка превратилась в раскаленные угли:

— Вы… вы…

Она кивнула:

— Я-то я. А вот как ты ей в глаза глянешь? Или с Виталика пример берешь? Он тебя научит…

Не видя ничего перед собой, я пошла прочь, спотыкаясь обо что-то, натыкаясь на какие-то деревья. Вдруг рядом оказалась Лина, что-то спрашивала, что-то говорила. А у меня перед глазами попеременно появлялись они. Мама — сияющая, только что вернувшаяся из отпуска с новым мужем. Скворцов — прижимающий меня к себе в полутьме большого зала под звуки нежной музыки. И эта элегантная, беспомощная передо мной и Скворцовым женщина с печальным лицом.

Они взрослые, все взрослые и все же никак у них не получается с любовью. И я среди них.

— Как дела!

Я чуть не наткнулась на какой-то выросший перед нами предмет.

— Вы куда так спешите?

Предмет вдруг ожил и превратился в Дана. Он смотрел на нас с улыбкой, удивленно покачивая головой.

— Вы что такие?

— Мы, — я открывала и закрывала рот, будто золотая рыбка на песке, не было сил обдумать страшные слова и все перечеркнуть. Все, чем я жила это лето. Лето моей первой настоящей любви.

— А я хотел попросить у тебя, Елизавета, прощения, — сказал вдруг Дан. — Я совершил ужасный поступок, да, ужасный!

Что еще? Какая еще беда свалится на меня в этот жуткий день? Наверное, вид у меня был очень не хорош, потому что Дан заторопился и заговорил, глотая слова:

— Помнишь, мы столкнулись? Ты несла сумки, я предложил помочь. Вернее, мы сначала столкнулись. И вот, ты ушла, а я вдруг чувствую, что-то к рукаву прицепилось. И вот, — он раскрыл ладонь. Там лежала золотая цепочка с четырехлистным клевером из травянисто-зеленого нефрита. Амулет на знак примирения и вечной дружбы, подаренный Скворцовым.

— Ты прости меня, нужно было сразу же тебе отдать. Но я как-то… В общем, мне приятно было хранить у себя эту твою вещь. Посмотрю на нее иногда и… Но все же вещь дорогая, поэтому я возвращаю и прошу меня извинить! — закончил он торжественным тоном и твердым голосом.

Я кивнула и взяла амулет. Как я плакала, когда его потеряла! С него все и началось.

— Спасибо, Дан, только это не мое. Так… поносить дали.

— Ох, я и не знал! Надо было тем более отдать.

— Да ерунда все… Вот что, Дан, ты должен мне помочь.

— Не проблем. А что нужно делать?

— Понимаешь, мама в командировке, а я хочу перед школой поехать к бабушке. Но мой отчим не хочет отпускать, хотя я уже не ребенок.

— Знакомое дело, — кивнул Дан.

— А ехать всего три часа, — сказала сообразительная Лина.

— Вернее, он вроде и отпускает, но может устроить скандал, — врала я. — Короче, пошли со мной и побудете, пока я соберу вещи. При вас он скандалить не будет. А еще лучше… — я запнулась. Не хотела ни обманывать, ни уговаривать Скворцова.

— Давай сделаем вид, что я пришла за своими книгами, которые тебе давала? — предложила Лина. — По литературе. Будто я в сумке их забираю.

Хорошо, что подниматься к нам можно лифтом. Ноги у меня словно превратились в огромные гири. Я еле попала ключем в замочную скважину. Волнуясь, мы с Линой молчали, а Дан молчал за компанию.