Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 06

Глинки. Жуковский, Вяземский, Одоевский и Пушкин. И Пушкин…

…Гости расходятся. Хозяин остается один на один со своей бедой. Он думает, как это произошло.

Здраво говоря, удачи трудно было ожидать. Несчастья преследовали его любимое детище с года его зарождения.

Глинка вспоминает вечер у Жуковского, когда автор комедий «колкий» Шаховской подал ему мысль написать оперу на сюжет пушкинской сказки. И Пушкин тут был. Он горячо откликнулся на эти слова. Он сказал тогда, что если б воротился к «Руслану», то многое изменил бы. О каких переделках он думал? Как мечтал композитор о его помощи, как хотел поговорить с поэтом о своих замыслах! Так и не встретились они: Пушкина не стало.

Всё препятствовало работе над оперой. В тот же год свалилась на него эта проклятая царская милость: Николай, пожаловавший поэта Пушкина званием камер-юнкера, вздумал осчастливить композитора Глинку должностью придворного капельмейстера. Возня с певчими поглощала уйму драгоценного времени. Стоило сесть за «Руслана», являлся дядька, унтер-офицер, руки по швам, и докладывал:

- Ваше высокоблагородие! Певчие собрались, вас ожидают.

А неудачи с авторами либретто?

И всё же он писал - урывками, жадно. Писал на людях, под шум разговоров.

«Руслан» закончен, идут репетиции, но и они приносят одни огорчения.

Оперу безжалостно кромсают, режут, калечат. По настоянию цензуры из первого акта выбросили хор к богу Лелю: нельзя-де воспевать языческое божество!

Вырезана и вторая песнь гусляра Баяна, написанная во славу Пушкина. Не пристало воспевать этого поэта в театре, где бывает Николай.

А мелкие неприятности?… Художник поссорился с директором, и это не замедлило сказаться на декорациях: замок Наины больше смахивал на казарму.

Но, может быть, дело не в декорациях, может статься, просто опера не удалась?

Нет, неправда! Музыка «Руслана» хороша, взыскательный художник Глинка знает это. Силой подлинного вдохновения отмечены её страницы, да и пушкинская сказка сама просилась на музыку… Он, Глинка, верно услышал и передал то, что поёт в своих песнях народ.

Но театральная публика, приученная к слащавости и ложной пышности, не хочет простоты и глубины. Что ей до народной души? «Музыка кучеров» - говорят об его операх «светские» люди.

…С болью в сердце едет Глинка в театр. Второе представление «Руслана» принимают не лучше, чем первое.

Композитор прислушивается к толкам. В первых рядах передают друг другу шутку брата царя - Михаила: «Я теперь вместо гауптвахты посылаю провинившихся офицеров слушать оперу вашего Глинки, которого вы называете гением. И, представьте себе, наказание моё помогает - офицеры боятся его, как огня».

Музыка звучит светлая, искристая, живительная, кажется, что не слышать её могут только глухие. И все-таки зрители не слышат её и не понимают. «Руслана» поймут через сто лет», - говорит Глинка сестре.

Конечно, находились и тогда люди с чутким слухом и сердцем.

Но таких людей было немного. Умоляюще звучат слова писателя Одоевского, обращенные к современникам: «О, верьте мне, на русской музыкальной почве вырос роскошный цветок - он ваша радость, ваша слава. Берегите его, он цветок нежный, а цветёт раз в столетье».

Глинка оказался прав: «мученица нашего времени», как назвал оперу «Руслан и Людмила» критик Стасов, долго ещё не получала широкого признания. Одно время она совсем не появлялась на сцене. А когда наконец ученик Глинки артист Петров захотел поставить её в свой бенефис, случилось несчастье: сгорел театр, в котором должен был идти спектакль… И хотя всё громче раздавались голоса в защиту «Руслана» и Стасов давно уже провозгласил эту оперу чудом искусства, в день пятидесятилетия «Руслана и Людмилы» в Большом театре шла совсем другая опера. Во всей полноте и блеске народ узнал «Руслана» только после Октября.

Теперь «Руслан и Людмила» идёт на сцене Большого театра в постановке режиссёра Р. В. Захарова. Богат и великолепен этот спектакль. Точно по волшебству, переносимся мы в фантастический. мир русской сказки. Летит по звёздному небу ковёр-самолёт, парят в замке колдуньи Наины воздушные красавицы. Мы видим бой Руслана с бородатым Черномором, бой, о котором раньше только пели на сцене. Точно из-под земли возникает на сцене волшебный замок, бьют фонтаны в садах Черномора, открывает огромные глаза гигантская заколдованная голова… Всё это показывается с помощью сложной театральной техники, красок, света. Целая армия костюмеров, гримёров, осветителей, артистов сцены обслуживает каждый спектакль «Руслана».

Конечно, «чудеса» очень важны в волшебной сказке, но самое главное в спектакле - всё же не это. Заслуга режиссёра, художника, дирижёра, артистов и музыкантов Большого театра в том, что они показали зрителю чудеса музыки Глинки, раскрыли внутренний замысел его оперы.

Главная мысль этой оперы - победа света над тьмой, торжество радости, жизни над мрачными силами оцепенения и смерти.

Вслушайтесь в увертюру, в это вступление к опере, где композиторы обычно рассказывают тему своих произведений. Увертюра «Руслана» начинается с торжествующих, мощных, светлых, истинно богатырских аккордов. Удалью богатырской звенит стремительная мелодия скрипки; сам Глинка говорил, что темп здесь «летит на всех парусах»… Эта светлая, радостная музыка побеждает, захлёстывает жёсткие звуки гобоев и фаготов, выражающие злобу мстительной колдуньи Наины, происки тёмных сил.

И вот расходится занавес. Перед зрителями, точно в старинной раме, сияющие хоромы киевского князя Светозара. Идёт свадебный пир: князь выдаёт замуж свою дочь Людмилу. И музыка, и декорации, и движения актёров величавы, медлительны, всё соответствует пушкинским стихам:

Нескоро ели предки наши,

Нескоро двигались кругом

Ковши серебряные, чаши…

Звучит вторая баянова песня, та, которая когда-то была жестоко выброшена из оперы.

…Но века пройдут, и на бедный край

Сила дивная снизойдет,

Там младой певец в славу родины

На златых струнах запоет, -