Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 06

- Нет, - снова отказалась Шура, глядя на неё спокойными, ясными глазами. - Я не могу. Я обещала к Зине.

И снова взглянула на Тамару.

- Мама, уходи же, - сказала Тамара, - ты нас совсем сбила - то с чаем, то с ёлкой! Ну что ты всё к нам пристаёшь и пристаёшь!…

- Каждый делает своё дело, деточка, - возразила Антонина Андроновна, закрывая за собой дверь.

Девочки снова уселись за стол. Но мысли уже бежали по разным путям, далёким от задачника.

- А почему ты на ёлку непременно должна к Зине идти? - хмуро спросила Тамара. - Там и без тебя хватит…

- Я очень Изюмку люблю и Антона, - с тёплой улыбкой ответила Шура, словно эти ребятишки стояли перед её глазами, - их повеселить нужно… И я же обещала.

- Подумаешь, обещала!

- Да если бы и не обещала, пошла бы, - продолжала Шура, - и обязательно пойду. А к тебе потом. Ладно? Праздник-то не один день! Сначала пойдём к Зине, а потом к тебе. Ладно?

- Почему-то ко мне всегда потом. А сначала всегда к кому-нибудь другому! - пожала плечами Тамара.

Шура подняла на неё свои широко раскрытые, полные ласкового блеска глаза:

- Тамара! Но ведь там же маленькие дети. Как же им будет одним на Новый год? А Новый год уже вот он, вот он, за дверями стоит! Ой, ой, как хорошо! В магазинах везде ёлочки, везде игрушки. Ты любишь смотреть? Я очень люблю!

…Зина и ребятишки тоже любили стоять около витрин игрушечных магазинов в эти предпраздничные дни. Каждый день ранними сумерками Зина выходила погулять с Антоном и Изюмкой. Открывая калитку, она спрашивала:

- Куда пойдём? На сквер?

Но и Антон и Изюмка отвечали в один голос:

- На большую улицу, ёлку смотреть!

И они все трое, держась за руки, отправлялись на большую улицу, полную прохожих, огней и широких магазинных витрин.

Их влекла к себе всегда одна и та же обрамлённая огнями витрина. Достигнув её, они останавливались и с увлечением разглядывали волшебное царство, сверкающее за толстым зеркальным стеклом.

Во всё окно, до самого потолка, стояла там зелёная живая ёлка, вся опутанная серебряным блеском и разноцветными огнями лампочек. А что же творилось под её распахнутыми лапчатыми ветками? Тут румяные куклы в синих и белых шапочках катались на санях с горки. Бежали на лыжах весёлые лыжники. Снегурочка в серебряной шубке кормила морковкой плюшевых зайцев. Красная Шапочка разговаривала с волком, а волк поблескивал зелёными прозрачными глазами-пуговицами. Здесь, у ствола ёлки, стоял весёлый дед Мороз в красной с золотом шубе, с серебряной бородой и с большим мешком за плечами. Яркие парашюты спускались сверху, а над ними парили серебряные самолёты с красными звёздами на крыльях… И над всем этим сказочным миром висели неподвижные ватные снежинки, отливающие серебром. Словно и правда снег идёт, только снежинки летят так медленно, что незаметно, как они опускаются вниз.

- А у нас ёлка будет? - спросил однажды Антон, стоя вот так у новогодней витрины.

- Будет, - ответила Изюмка уверенно.

Но Антон смотрел на Зину и ждал ответа.

Будет у них ёлка или нет? Зина и сама не знала. Отцу некогда сходить за ёлкой. Значит, надо самой? А как она её купит? А как донесёт? Может, обойтись без ёлки?…

Зина поглядела на ребят и встретила две пары глаз, устремлённых на неё. Сердце у Зины чуть-чуть сжалось.

- Будет ёлка, конечно, будет! - поспешила ответить она.

«Нет, непременно куплю им ёлку!»

До Нового года оставался один день. А перед Зиной стояла гора дел и забот, и она не знала, как ей справиться. Только что кончилась вторая четверть. Отец настрого приказал:

- Дома делай только самое необходимое, уроков не запускай… Дома потом и выстирается и вымоется. А сейчас самое главное: учись.

И Зина большие хозяйские дела всё откладывала да откладывала. Отметки в табеле были хорошие, но Зина была недовольна: затесались две четвёрки - по русскому и по географии. Уже не круглая пятёрочница. Конечно, с такими отметками закончить полугодие не стыдно. Лида Лимонова, например, которая только и держится на тройках, могла бы позавидовать Зине. Но что из этого? Зина-то всегда была круглой пятёрочницей!

Огорчился этим и отец, но виду не показал, а сделал весёлое лицо и сказал Зине:

- Молодец! Норму держишь! Не хуже, чем у людей, а?

Зина тоже постаралась улыбнуться, однако для ответа не нашлась.

- Ну, а теперь как же, дочка, у нас с хозяйством будет? - спросил отец. - За что приниматься? Ведь послезавтра праздник.

Зина окинула взглядом комнату. Скука давно не мытого и не чищенного жилища смотрела изо всех углов - запылённые цветы, застиранная, плохо проглаженная скатерть, смятые чехлы на диванных подушках… Эти подушки где только не побывали - и на полу под столом, когда Антон и Изюмка устраивали себе там квартиру, и в углу за диваном, где они строили пещеру… А уж про пол и говорить нечего. Зине трудно было мыть полы: не хватало времени и не хватало сил.

- А ещё целый бак белья нестиранного, - прошептала Зина, подытоживая запущенные хозяйские дела.

- Да. - Отец подавил вздох и только крякнул, словно поднимая большую тяжесть.

Зина сжала губы и молча глядела на отца. И хотя оба они молчали, каждый из них знал о тяжести, лежавшей на сердце другого.

«Береги отца… береги отца…» - эти слова прозвучали в воспоминании так отчётливо, будто Зина сейчас снова услышала их. - А как же мне беречь его? Вон он какой худой, чёрный, и морщины на лбу… Раньше всегда бритый ходил, чистый, причёсанный… А сейчас? Вон как борода-то поседела… И на висках седина. А рубашка… ворот-то какой заношенный!»

Зина ещё крепче сжала губы и, чтобы отец не увидел, что к глазам её подступили слёзы, отошла к окну, раздвинула шторы. Морозные стёкла переливались огоньками при свете уличного фонаря, а в круглые проталинки глядел синий вечер.

«Не смей, - приказала Зина сама себе, - не смей плакать! Не смей!»

Это помогло. Будто кто-то посторонний приказал ей, и Зина, переведя дух, отошла от окна.

- Ну и что же? - бодрым голосом начала она, снова подойдя к отцу. - Вот как возьмёмся завтра все сразу, да всё и сделаем! И квартиру вымоем. А бельё я сегодня ночью немножко постираю.

Отец поглядел на неё и усмехнулся.

- Постираешь! Эх, ты, канареечка моя! Да где ж тебе с бельём справиться?

- Вот и справлюсь, - горячо возразила Зина, тронутая ласковым словом «канареечка». У них в семье такими словами зря не разбрасывались, - А ты, папочка, пойди побрейся, и новую рубашку надень, и причешись как следует!

- Ну, я и так хорош, - усмехнулся отец. Но Зина не отступилась: