Ив Греве - Мето. Мир

Подвальная дверь легко поддается. Я проникаю внутрь. Дежурные лампочки позволяют ориентироваться, не включая фонарик. На двери помещения, ведущего к вентиляционной трубе, нет замка. Это кладовка, куда сложена кухонная утварь. Поставив картонные коробки друг на друга, я сооружаю лестницу и добираюсь до трубы. Похоже, она такого же размера, как и в Доме. Мне кажется, будто я двигаюсь очень шумно и медленно. Но вот я уже над конторой. Люк поддается с трудом. Я падаю на ковер. Пол дрожит, и мне остается лишь надеяться, что в помещениях действительно никого нет. Я достаю фонарик, направляюсь прямиком к доске и без труда нахожу две карточки: Эрик Н. и Дени Ф., оба — в 118Д. Я ставлю стул на кресло и залезаю обратно в трубу. Фонарик освещает большую фотографию с тремя улыбчивыми стариками в черных костюмах. На пару секунд я задерживаю взгляд на одном из них. Даже не знаю, что заставляет меня на него таращиться. Услышав крики снаружи, я возвращаюсь к реальности. Надеюсь, меня не заметили, а Квинта не засекли. Я отправляюсь в обратный путь, продвигаюсь осторожно, прислушиваясь к малейшим звукам. Кругом снова тишина. Когда я вылезаю из отдушины, Квинта на месте нет. На минуту я прижимаюсь к стене, а затем решаю залезть обратно, но снова застываю, услышав шаги и голоса:

— Опять кто-то из этих подкидышей рылся в мусорных баках. Не дети, а крысы. Нужно будет выгнать их раз и навсегда.

— Согласен, — отвечает другой запыхавшийся голос, — только зря гнался за этим подлецом.

Я жду, пока они удалятся, а затем делаю такой же крюк, как и по дороге сюда, подолгу простаивая за металлическими ящиками. Вдруг кто-то зажимает мне ладонью рот и хватает за правую руку.

— Это я, Квинт. Получилось?

Когда он разжимает объятия, я шепчу: «Да» и мы бежим к понтону.

— Ну что, малыш? — спрашивает солдат внизу лестницы.

— Они в 118Д.

— Ладно. Отойдите.

В заранее установленном порядке и без всякой суматохи солдаты покидают лодку. Меня поражает, как молоды некоторые из них. Видимо, это «бракованные», пережившие операцию на зонах памяти, о которых мне рассказывал Страшняк: при стычках их приносят в жертву первыми. Мы спускаемся и устраиваемся в каюте лоцмана. Квинт рассказывает об инциденте с охранниками:

— Это их собака меня учуяла. Они отвязали ее, чтоб она погонялась за кошкой. Я слышал, как они спорили: поймает — не поймает. Вернувшись ни с чем, собака услыхала мой запах и подошла, но нападать не стала. Я ее даже погладил. Но беда в том, что она не захотела от меня уходить. Когда они позвали ее, я решил отвлечь их внимание и увести подальше от тебя.

— Тебе повезло с собакой!

— Не знаю, в чем дело, но она сразу же принялась меня облизывать. Наверное, почувствовала, что я не боюсь ее и не желаю ей зла.

Вдруг мы слышим мощные взрывы и решаем подняться на понтон, чтобы оценить ситуацию. Напротив тюрьмы лопаются световые шары. Идет небольшая перестрелка. Затем минут десять царит тягостная тишина. Солдаты возвращаются бегом. Самые последние несут раненых. Квинт знаком подзывает меня и заталкивает в каморку со швабрами.

— Не высовывайся. Бернар и Фредерик не должны знать, что ты здесь, — шепчет он заговорщическим тоном. — До скорого.

Моторы включаются. Мы быстро выходим из порта. Я приоткрываю дверь и в просвете могу различить часть отряда. Трое солдат ухаживают за раненым товарищем. Поодаль лежат два бездыханных щуплых тела. Я вспоминаю их грустные детские лица и спины, согнувшиеся под весом оружия. Долго бы они не протянули. Я закрываю створку и сажусь на пол, но не плачу. Обратный путь кажется короче. По прибытии я терпеливо жду больше четверти часа, пока мне не разрешают выйти из убежища. Я возвращаюсь в свою комнату, где меня ждут сэндвич и стакан молока. Я засыпаю прямо в верхней одежде.

Утром я принимаю душ перед пробежкой. Странно: все спрашивают, как я себя чувствую. Я не пытаюсь разузнать подробности и соглашаюсь с тем, что считается официальной версией. Мне также «сообщают» об освобождении Бернара и Фредерика, которые отдыхают в своих комнатах. Юпитеру лучше, но он прикован к постели. Нам разрешают вернуться на свой обычный маршрут: оба мальчика, бросавшие камни, нейтрализованы. Уж не знаю, что подразумевается под этим словом. Я становлюсь в шеренге предпоследним — на тот случай, если повезет встретиться с Октавием. Я замечаю его в последний момент. Он повернулся спиной и опустил руки вдоль туловища. Я сбавляю скорость, чтобы меня обогнали. Он трогает меня за руку. Это больше похоже на удар, чем на дружеский жест. Я — словно мягкий камешек в его пальцах. Я обгоняю Стефана и настигаю остальных, а затем спешу в туалет, чтобы узнать, о чем он просит.

Лезвие.

Это слово звенит в ушах, а по телу бегут мурашки. Что он хочет сделать? Кого-нибудь убить или покончить с собой? Он чувствует опасность?

Как и в Доме, я выхожу только после того, как съедаю записку.

Перед уроком борьбы меня вызывают на «контрольный медосмотр». Я снова в конторе Цезарей. Обстановка не столь напряженная, как накануне, и мне даже разрешают сесть.

— От имени Юпитера благодарим тебя за эффективность и пунктуальность. Задание выполнено идеально. Ты делаешь успехи, Мето. Мне известно, что ты с интересом читаешь Свод законов. Тебе знаком закон № 9?

— Никогда не говори с другими членами группы о своих заданиях.

Он одобрительно кивает, а я широко улыбаюсь. Мне становится не по себе от похвал Юпитера, которого я хладнокровно отравил два дня назад.

После обеда я снова получаю разрешение на урок плавания. Упражнения на животе. Меня учат двигаться вперед при помощи рук и ног. Я привыкаю к холодной воде и приятно провожу время.

Во время занятий в мастерской я полирую рукоятку своей зубной щетки и одновременно ищу лезвие, которое легко украсть и спрятать. Случайно обнаруживаю под верстаком запасное лезвие для большого резака. Режущая кромка почти не затупилась. Я засовываю его в носок. Этот кусочек металла постоянно напоминает о себе, мало-помалу сползая к подошве.

Вечером меня ждет приятный сюрприз. В своей папке я нахожу ту самую фотографию со стариками, которую приметил в тюремном кабинете. Прямо на ней написаны имена. Слева направо: Марк-Аврелий Р., Артюр Ф. и Луи Г. Мое внимание привлекает лицо первого. Я знаю только одного человека такого же возраста — Юпитера, но уверен, что встречал этого Марка-Аврелия раньше. Возможно, в предыдущей жизни. Я беру карточку, лежащую сверху:

Согласно рекомендациям АНСЗ, во всех Зонах приняты равноценные демократические законы. В качестве руководства избрана коллегия мудрецов, управляющая каждой Зоной справедливо и жестко. Срок их полномочий соответствует исключительному положению, в котором находится человечество, и ограничен девятнадцатью годами. Они избираются среди наиболее уважаемых, порядочных, а главное, богатых людей во избежание всякого рода коррупции и расхищения бюджетных средств.