ЭтотНикУжеЗанят - Что-то пошло не так

В запертой комнате Гарри просидел три дня. Холодным супом, которым кормила его тетя Петунья, он приспособился поливать орхидею. Несчастное растение при виде тарелки отмахивалось всеми листьями и становилось асфальтово-серым, но позже покорно подъедало остатки моркови и вермишели. Гарри же завтракал, обедал и ужинал подаренными конфетами, листал учебники и с каждым днем всё сильнее мрачнел. Перспектива провести остаток лета в четырёх стенах его совершенно не прельщала.

К вечеру третьего дня мальчик решился и принялся мастерить из фейерверков нечто, напоминающее бомбу. По его расчетам, если приклеить весь имеющийся боезапас к двери и поджечь, замок должен был вылететь. Во всяком случае, в кино всё происходило именно так. Что делать дальше, Гарри представлял себе очень смутно. Можно было попробовать вызвать «Ночного рыцаря» и поселиться в гостинице где-нибудь в Косом переулке. А за вещами вернуться в конце августа, когда дядя немного успокоится. Хотя если учесть взорванную дверь… Гарри засопел и продолжил сматывать хлопушки подарочной лентой. Во всяком случае, пару сосисок из холодильника он стянуть успеет. Никогда бы не подумал, что можно объесться шоколадом.

— Гарри! — просипел кто-то у него за спиной.

«Опять зеркало из сумки на волю просится, — угрюмо подумал Гарри. — Хрен ему, а не на волю. Я заперт, и оно заперто».

— Гарри! Да Гарри же!

Сэр Гарри Поттер резко обернулся. С обратной стороны окна к решётке прижимался носом кто-то невообразимо рыжий, усыпанный кучей веснушек.

— Рон! — обрадовался Гарри, бросил боезапас на пол и подбежал к окну.

И тут он заметил, что Рон смотрит на него из старенького бирюзового цвета автомобиля, который висит в воздухе у самого окна. От изумления Гарри открыл рот, что очень развеселило близнецов Фреда и Джорджа, сидящих спереди.

— Привет, Гарри! — воскликнули они в один голос.

— Что происходит? — спросил Рон. — Почему ты не отвечал на письма? Я тебя чуть не десять раз приглашал погостить.

— Видишь ли, Рон… — Гарри совершенно не хотелось предавать огласке историю с домовиком, а половина правды — тоже правда. — Я тут немножечко заперт…

— Фигня вопрос, — фыркнул Рон и сунул ему конец веревки. — Привяжи к решётке, и мы это быстро поправим.

— Ну нет! — возмутился Гарри, уже забывший, что собирался сделать с дверью. — Мне что, у вас потом навеки поселиться? Дядя с меня за испорченное окно три шкуры спустит. Да и вам влетит. Это же не ваш автомобиль?

Висящая возле окна машина затряслась и чихнула.

— Папин, — признался Рон, опасливо косясь вниз. — Мы спросили разрешения… Точнее, хотели спросить, но папа был очень занят, а потом лег спать, и мы подумали, что, если мы быстро сгоняем туда и обратно, ничего страшного не случится.

— Если мы сломаем решётку, страшное как раз и начнётся, — зловеще пообещал ему Гарри.

Автомобиль встряхнуло, и над спящим городом разнесся протяжный скрежещущий звук.

Входная дверь с грохотом распахнулась, и в сад выскочил дядя Вернон в полосатом халате, шлепанцах и с кочергой в руке. Автомобиль задребезжал, выпустил клуб вонючего дыма и рухнул вниз. Судя по звуку, как раз на свежеокрашенную садовую скамейку. Вцепившийся в решетку Рон повис на окне, дрыгая ногами и подвывая от ужаса.

Сквозь заросли живой изгороди с треском проломился незнакомый Гарри мужик в алой мантии. Аврор был немолод, толст, и на лице его красовались роскошные густые усы. В целом он был практически точной копией мистера Дурсля.

«Битва моржей! — обрадовался Гарри. — В левом углу ринга кочерга, в правом — волшебная палочка! Ну и кто кого?»

Висящий на решётке Рон изрядно закрывал обзор, так что Гарри начал подпрыгивать, пытаясь охватить взглядом все поле боя сразу. Сначала он даже не понял, что это такое попало ему под ногу, но тут это что-то взорвалось, и его комната превратилась в эпицентр рождественского салюта.

Услышав грохот, дядя взревел, метнул кочергу в усатого мужика и бросился в дом спасать самое дорогое. Мужик такого коварного нападения не ожидал и как подкошенный рухнул в тётины розовые кусты.

Под окном восхищённо матерились близнецы Уизли.

Гарри, вспомнивший школьные занятия по гражданской обороне, залёг на пол и натянул на голову футболку. Фейерверком в глаз не хотелось.

Так, прижавшись к стене, он и пролежал до тех пор, пока на Тисовой улице, в доме номер четыре, не появились вызванные жертвой кочерги авроры и старшие Уизли.

Светящуюся и взрывающуюся вакханалию усмиряли минут пятнадцать в четыре палочки, а Гарри все это время в красках представлял себе, что именно с ним сделают Дурсли после ухода незваных гостей. И тем приятнее было удивление от того, что дядя просто повыбрасывал его вещи на садовую дорожку, выразил надежду, что не увидит горячо любимого племянника до следующего лета, захлопнул дверь и запер её на все имеющиеся замки. Включая тот, который постоянно заедало вплоть до вызова слесаря.

Лето определённо обещало закончиться лучше, чем началось.

Гостить у Уизли Гарри почти понравилось. «Нора» потрясла его своей непохожестью на дом Дурслей, и первые несколько дней Гарри наслаждался такой незнакомой и такой замечательной жизнью большой дружной семьи. Его восхищало всё: и пёстрые куры, бродящие по двору в поисках вкусного червяка или рассыпанных хлебных крошек, и запущенный, заросший сорняками сад вместо розовых кустов и идеально подстриженного газона. И, конечно, сам дом, изначально бывший простой кирпичной коробкой, к которой по мере надобности сверху и с боков прилепляли всё новые этажи, комнаты и башенки. И по этому дому носилась, хлопая дверями, горланя песни, взрывая хлопушки и швыряясь недозрелыми яблоками, толпа рыжих веснушчатых довольных жизнью детей.

Поначалу Гарри пронзало острое чувство зависти, но миссис Уизли приняла его как родного, обходилась с ним как с собственным ребенком, и постепенно зависть сменилась радостью от возможности хотя бы ненадолго обрести настоящую семью. Единственное, чем Гарри был обделён по сравнению с остальными детьми, так это подзатыльниками, которые Молли Уизли щедро раздавала направо и налево, но это его совершенно не огорчало. Он бегал, орал, пел и катался на лестничных перилах, помогал обезгномливать сад и кормить кур и был счастлив, как никогда в жизни. Хогвартс был волшебной сказкой, но Хогвартс не мог дать ему того душевного тепла, которым щедро делилось с ним рыжеволосое семейство.

Потом эффект новизны прошел, эйфория схлынула, и Гарри постепенно начал замечать ложку дёгтя в свалившейся на него бочке мёда. И самой большой проблемой стало полное отсутствие возможности уединиться. За годы жизни с Дурслями он привык, что хоть он и живет в чулане, но это его чулан, и никто не зайдёт туда, не плюхнется на кровать и не начнёт рассказывать очередную историю. В Хогвартсе с его общими спальнями было сложнее, но там было много, очень много людей, и Гарри постепенно научился искусству прятаться в толпе, переключая внимание одних зануд на других, и наслаждаться относительным покоем, пока они что-то между собой обсуждают. В «Норе» же он постоянно был в поле чьего-нибудь зрения, и избежать излишнего общения было просто невозможно.