Книга без названия

«Неужели, - подумал каждый из них, - эта земля всегда была такая прекрасная, а мы не замечали этого?»

Галга снова налил.

- Галга, - произнес нохчо, поведя рукой вокруг себя, - этот мир раскинулся на все четыре стороны?

- Да, во все стороны, - кивну сотрапезник.

- Это разве не удивительно?

- Очень удивительно!

Они начали пьянеть. Они ни о чем не думали: ни о прошлом, ни о будущем, ни даже о том, что им делать теперь. Они поймали миг счастья и упивались им. Кто его знает, может быть, в последний раз?! В этом мире все так изменчиво.

Оарцхо отряхнул отяжелевшую мокрую бурку у входа в пещеру, но бурка оставалась тяжелой и мокрой. Мелкие бисерки-льдинки прилипли к ворсу и не собирались падать.

Оарцхо снял мохнатую пастушью шапку дарза-кий *и дважды сильно ударил о колено, результат тот же самый: приставшие к шапке льдинки не посыпались на пол.

- Сушить придется. Это дело по-ингушски называется ткъов - снег, дождь, град вместе. Самая тяжелая для пастуха и охотника погода. Скучал? Съезд будет. Хучбаров Ахмад созывает - слово хочет сказать всем.

- А мы пойдем?

- Да.

- Кушать хочешь?

- Последний раз кушал с тобой перед уходом.

- Ты целых два дня ничего не ел?

- Нет.

- Я же тебе целый сискал, курдюк, баклажку молока и соль в сумку положил.

- Я встретил двоих наших. Им отдал. У них ничего не было. В лесу прятались. Ни орудия, ни еды - ничего. Я им винтовку еще дал и патроны - теперь не пропадут.

- Меткая винтовка была, жаль ее.

- Да, била без промаха. У нас еще есть. Завтра я покажу.

Лешка подбросил под котел сухих щепок, разгреб угли - сразу вспыхнуло веселое пламя. Оарцхо протянул руки к огню.

- Я тебе подарок принес, - и полез в сумку, - вот, командирский турмал *. Теперь твои глаза сто раз зорче прежних.

- Ух, ты! - Лешка побежал к выходу и оттуда стал смотреть в ущелье. - Все как на ладони!

- В солнечную погоду еще лучше. Однажды я увидел винтовочный патрон на целый километр. Его кто-то поставил на камень. Я за ним пошел и взял. Новый патрон был. Я из него горного козла уложил.

Лешка принес из дальнего отсека пещеры овечий сыр в топленом масле и мед на дощечке.

- Как ты ушел, я мясо не варил, но дил сохранил. Он же не портится на холоде. Погрейся, выпей чашку - весь холод из тебя выйдет. А завтра мясо сварим.

- Что будет завтра, то Аллах знает, Лешка, но горячий дил - лучше всех лекарств в мире.

Оарцхо с превеликим наслаждением тянул горячий напиток из большой деревянной чашки, тем временем Лешка сушил бурку и папаху брата, одев на себя. Он становился то спиной, то правым, то левым боком - главное растопить льдинки, а бурка потом само по себе высохнет быстро, стоит только несколько раз тряхнуть.

- Старик Бача приходил с сыном своим Пихи прощаться.

- Прощаться?

- Да. Они в город пошли сдаваться. Мы, говорят, ничего никому не сделали, попросим, чтобы отправили к семье. Тебе салам-моаршал *передавали.

Оарцхо забеспокоился, весь напрягся.

- Когда они приходили?

- Сегодня утром, рано, на рассвете.

- Так, - Оарцхо поставил чашку на камень, - нам здесь больше оставаться нельзя.

- Почему?

- Сюда придут солдаты. Старик Бача не плохой человек, но сын вообще не человек, после хорошей оплеухи всех продаст, даже отца Бачу. Лешка, собирайся. Конный отряд как раз к ночи может подойти к нашей пещере.

- А куда мы?

- Есть одно место.

- А овцы? Целых двести, окот начался.

Оарцхо взял Лешку за плечи и тряхнул.

- Зачем нам бараны, Лешка, если нет мирной жизни? Что с ним делать? Пусть забирают. Отдадим взаймы. У нас есть оружие, и оно добудет нам пропитание.

Потом задумался, глядя в ясные зеленые глаза братишки.

- Лешка, ты ученый человек. Скажи, если собрать всех баранов, которые есть на всем белом свете, большая отара получится?

- Ну еще бы!

- За всю эту отару я не отдал бы вот этот твой волос.

Оарцхо двумя пальцами, осторожно взял волосинку, которая прилипла к плечу парнишки.

- Вот, смотри, - поднес к самому носу Лешки, - этот не отдал бы, который сам упал. Про тот волос, который на твоей голове, я даже не говорю. Ему цена - О-о-о!… Лешка, шутки кончились. Это война с самым грязным и жестоким врагом на этом свете. В Буро и Галашках в НКВД ингушей подвешивают к потолку на руках, снимают штаны и на мужские дела навешивают гири. Вот! Зачем нам это?! Лучше замерзнуть на скалах, чем эти мучения и позор. Давай, пошли отсюда. Этот сын Бачи Пихи, с большими пухлыми губами, как у сладкой бабы и с маленькими прищуренными глазами, как у суки, доверия не вызывает. Сразу в штаны наложит. Давай жить свободными! За свободу надо отдавать и баранов, и все другое. Я тебе расскажу маленькую умную ингушскую сказку. Очень умная! Вот Волк проголодался так, что пустой желудок отвис, как пустой мешок и терся о камни, так что кровь сочилась. Зима! Стужа! Все живое спряталось в норах. Что делать? Умирать. Умирать? Тут встречает собаку. Жирная, круглая, шерсть блестит. «Салам алейкум!». - «Ва алейкум салам!». - «Как тебе удалось, собака, устроить себе такую сытную жизнь? А я вот до чего дошел, посмотри на меня. Мы же братья». - «Э-э! - говорит собака, - действительно, мы произошли от двух родных братьев. Мой предок был умнее твоего - он пошел служить к человеку, а твой предок остался диким, вот почему ты влачишь такую тяжелую жизнь». - «Раз мы братья, то помоги мне устроить хорошую жизнь» - просит Волк. «Пошли, будешь служить человеку». - «А в чем это выражается». - «Будешь ночью бегать вокруг его дома. Охранять от воров и зверей». - «Это я смогу». Идут они к Человеку. Собака идет впереди, Волк идет сзади. Вдруг Волк замечает полосу примятой шерсти на шее Собаки. «Отчего это у тебя на шее шерсть примята?» - спрашивает Волк. «Это от цепи, - отвечает Собака, - когда человек не хочет, чтобы ты ушел, он сажает на цепь». Тут Волк и остановился. «Иди, Собака, дальше сама, - сказал Волк, - я за жирный деш *свободу не продам. Лучше смерть на мерзлых скалах, чем неволя». Вот, Лешка, наша ингушская главная наука. Каждый старший брат должен этому научить младшего. Ты - мой младший брат, я тебя научил. Ты понял?

- Да. Усвоил.

- Не забудешь?

- Нет.

- Пошли отсюда. Овечий бекх *одень, в такую погоду он лучше бурки.

Они рассовали в сумки по два сухих чурека, по солидному куску сыра и мед. Лешка опоясался кинжалом и протянул брату карабин.

- Нет. Он твой.

- А ты как без оружия?

- Найдем. А пока у меня револьвер есть. Надо спешить.

Оарцхо опрокинул котел в костер. Это он сделал, чтобы преследователи не догадались, что они вот только недавно ушли. У выхода из пещеры Оарцхо остановился, взял у Лешки бинокль и стал внимательно просматривать низ ущелья.

- Пока никого. Пошли.

Они спускались по узенькой скользкой тропинке, видимой только им самим, здесь жившими, перешли по скользким камням речку и стали подниматься на противоположный склон.