Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

В этот момент мама увидела меня и ее глаза расширились.

— Сага! — Она устремилась вниз по лестнице и чуть не споткнулась о подол халата. — Что ты здесь делаешь? Все в порядке? У тебя все хорошо? — Ее голос срывался от радости, беспокойства и волнения. Она отодвинула Алана в сторону и крепко обняла меня.

— Все в порядке, — ответила я по привычке и обняла ее.

Мы были похожи по росту и телосложению, но ее волосы уже чуть-чуть поседели на висках, и, в то время как мой нос был узким и походил на нос моего отца, ее был плоским и широким, из-за чего ее лицо всегда немного напоминало плюшевого мишку.

— Что ты здесь делаешь? — Она сделала шаг назад, не спуская рук с моих плеч, и внимательно смотрела на меня. Она на мгновение посмотрела и на Луку, но не прокомментировала его присутствие. Вероятно, она хотела дождаться, что я скажу.

Я кашлянула.

— Мне… мне надо с тобой поговорить.

— Хорошо. — Она настороженно смотрела на меня. Наверное, она думала, я скажу ей, что беременна. — О чем?

— О нем. — Я многозначительно посмотрела на Алана.

— Сага, — предостерег он мрачно. Это был тот же тон, которым он всегда заставлял меня прикасаться к нему.

— Сегодня ты выглядишь особенно красиво, — заметил Алан с двусмысленной усмешкой и окинул взглядом мое тело.

Был вечер моего шестнадцатого дня рождения, и мама подарила мне новое платье для моей вечеринки. Скоро должны были прийти гости, но я еще была одна с Аланом. Мама ушла, чтобы отвести Нору к подруге.

— Спасибо, — ответила я пересохшим ртом. Сердце билось так быстро и сильно, я боялась, что оно пробьет грудную клетку и сломает мне ребра.

— Иди сюда. — Алан похлопал рядом с собой по дивану.

Я покачала головой.

Его улыбка помрачнела.

— О, ты снова хочешь поиграть в эту игру?

Нет, я не играла ни в какую игру. Я говорила совершенно серьезно, и больше всего мне хотелось убежать прочь, но я словно оцепенела. Ноги были тяжелыми, как свинец, а ступни будто приклеились к ковру.

— Ну хорошо, но лишь потому, что сегодня твой день рождения, — сказал Алан и поднялся с дивана.

Он подошел ко мне. Запах пота и угля для гриля, который он принес в сад для моей вечеринки, ударил в нос, и тошнота, которая уже парализовала желудок, усилилась. Но я не могла двигаться. Алан медленно стал передо мной на колени, и хотя не хотела видеть, что он делает, я была не способна отвести от него взгляд. Когда он положил свои мозолистые руки на мои щиколотки, я вздрогнула, и по телу пробежали мурашки, в то время как он двинул руки выше. От щиколоток и икр до сгиба колен, где он дотронулся до подола моего платья, и еще дальше, вверх, по бедрам до ягодиц. Он сжал их и резким движением притянул меня к себе, пока его лицо не прижалось к моему лону.

Я жалобно простонала.

— Тебе нравится это? — спросил Алан и посмотрел на меня. Его усмешка снова стала шире. Он сжал меня сильнее. Ногти, врезавшиеся в мое тело, требовали однозначного ответа. И правильный ответ был лишь один.

Я тяжело сглотнула и кивнула.

Только бы поскорее вернулась мама.

— Что случилось? — спросила мама и вырвала меня из воспоминания. Сбитая с толку, она переводила взгляд на своего мужа и обратно на меня.

— Я… — Я отчаянно искала правильные слова, не зная, как мне это сказать. Но зная, что должна.

Говорить об Алане с доктором Монтри и Лукой было одним делом, тоже достаточно тяжелым, но ведь их ничего не связывало с ним! А мама была связана с этим мужчиной, любила его и имела с ним общего ребенка. У меня возникли сомнения. Что, если она обругает меня, назовет лгуньей и навсегда прогонит?

Нет, я не должна так думать. Да, она любит Алана, но меня она тоже любит. И для чего бы мне нужно было выдумывать такую историю? Особенно сейчас, когда я даже не живу в Мэне.

— Сага? — переспросила мама. Беспокойство стерло с ее лица радость от встречи. Она настороженно бросала взгляды на меня и Алана, и я хотела, чтобы она наконец открыла глаза и увидела то, что много лет происходило перед ее носом. Но этого не случится. Я должна произнести слова.

Я сделала глубокий вдох, приготовилась.

— Алан жестоко обращался со мной.

Молчание.

Мама пристально смотрела на меня.

Она открыла рот, но в тот же момент Алан что-то проворчал и попытался дотянуться до меня, чтобы что-то сделать со мной. Однако Лука стал между нами и потеснил Алана на шаг в дом. Только теперь я осознала, что мы все еще стояли у двери. Возможно, нам надо было зайти раньше, но было слишком поздно вместе сидеть с чашкой чая за столом.

— Я ничего не понимаю… — пролепетала моя мама. Она побледнела и вцепилась в свой халат, словно искала опоры. — Что ты хочешь сказать этим… «жестоко обращался»? — Последние слова она произнесла нерешительно.

— Алан плохой человек, — продолжила я. — Он поднимал на меня руку. Много раз. По ночам, когда тебя не было дома, он приходил в мою комнату и…

— Она лжет! — прервал меня Алан, чье лицо покраснело.

— Зачем ей это делать? — спросил Лука, ни на секунду не спуская проницательного взгляда с моего отчима.

— Не вмешивайся! — прошипел Алан так яростно, что из его рта брызнула слюна.

Лука с отвращением вытер щеку тыльной стороной ладони, но не отступил, а стоял как стена между мной и Аланом. Мама апатично покачала головой:

— Я… не понимаю. Когда? Как? Я… — Она запнулась, открыв в шоке рот, как будто разучилась говорить.

— Мама. — Я взяла ее за руки. Мамины пальцы были влажными и ледяными, как мои во время панической атаки. — Мне очень жаль, что я не сказала ничего раньше, но я боялась. Думала, если я уеду из Мэна, это прекратится. Но это не прекратилось.

— Ты же не веришь в эту чушь? — перебил меня Алан. — Я никогда не трогал ее. Я бы не стал этого делать. Ты знаешь это. Я люблю ее, как собственную дочь.

Я резко повернула голову. Он серьезно?

— Как собственную дочь, которой ты тоже угрожал причинить боль, если я не буду держать рот на замке.

— Меня сейчас стошнит, — пробормотала мама. Она прикрыла рот рукой и поспешила в ванную. Вскоре раздались рвотные звуки, и я почувствовала на языке привкус желчи.

— Теперь ты видишь, что сделала, — прошипел Алан.

— Что я сделала? — Разгоряченная от гнева, я сверкнула на него глазами, страстно желая иметь возможность доставить ему боль. Лучше всего — с помощью оружия. В моих глазах он этого заслужил. — Во всем этом виноват лишь ты один!

Он покачал головой:

— Ты могла бы ничего ей не говорить.

— А ты мог бы никогда не прикасаться ко мне. Ты вызываешь у меня отвращение! — Я не знала, откуда вдруг взялись эти слова, но я бы не ставила их под сомнение. Долгие годы я подчинялась его воле и делала вид, будто все в порядке, была незаметной, молчала и вела себя так, словно у меня не было проблем. И в итоге он сделал больно близким мне людям. Я допустила это.