Маргарет Этвуд - Избранные произведения в одном томе [Компиляция]

Перед дверями ее квартиры они традиционно клюют друг друга в щеку, и Вильма слушает, как он, прихрамывая, удаляется по коридору. Не сожаление ли шевельнулось у нее в душе? Не взыграло ли ретивое, как когда-то? Неужто ей и вправду захотелось, чтобы он заключил ее в тощие жилистые объятия, пробрался к коже сквозь застежки-липучки и молнии, попытался совершить пародию — призрачную, скрипучую, артритную — акта, что он совершал безо всяких усилий сотни, тысячи раз? Нет. Для нее самой будет слишком болезненным неминуемое молчаливое сравнение: с пышными любовницами, любительницами шоколада, божественными грудями, мраморными бедрами. Все это — и она.

Ты верила, что по мере старения сможешь прейти физические ограничения, мысленно обращается она к себе. Верила, что сможешь подняться над телом — в царство безмятежности, свободное от всего плотского. Но это возможно лишь через экстаз, а экстаз достигается через тело. Без костей и сухожилий, составляющих крылья, нет полета. Без этого экстаза тело лишь утянет тебя вниз, в свою машинерию. Ржавую, скрипящую, мстительную, жестокую.

Когда Тобиас уходит за пределы слышимости, она закрывает дверь и начинает подготовку ко сну по заведенному порядку. Сначала снять туфли и надеть тапочки, лучше всего не торопясь. Потом снять одежду, расстегивая одну липучку за другой, вставить вешалки (хоть как-то) и повесить одежду в шкаф. Нижнее белье — в корзину для белья, оно уже давно туда просится. Катя завтра с ним разберется. Пописать в унитаз обошлось без жертв. Спустить воду. Принять витамины, биоактивные добавки и все прочие таблетки. Запить водой в достаточном количестве — очень неприятно, когда они растворяются в пищеводе. Ей удается успешно проглотить все и не подавиться.

Ей также удается принять душ и не упасть. Она крепко держится за перила и не злоупотребляет гелем для душа, он скользкий. Вытираться лучше сидя; многие пытались вытирать ноги стоя, и последствия были плачевны. Она мысленно делает пометку: завтра позвонить в обслуживание, пусть назначат ей прием в салоне красоты, чтобы подстричь ногти на ногах. Еще одно дело, которое она больше не может делать сама.

Ночная рубашка, чистая и сложенная, ждет на подушке — ее бесшумно положили туда руки невидимой обслуги, пока Вильма ходила на ужин, и сама постель приготовлена для сна. На подушке, как обычно, шоколадка. Вильма нащупывает ее, освобождает от фольги и жадно ест. Такие заботливые мелочи выгодно отличают «Усадьбу «Амброзия» от конкурентов, говорилось в рекламной брошюре. Побалуй себя. Ты этого достойна.

Наутро Тобиас опаздывает к завтраку. Вильма сначала чувствует это, потом проверяет с помощью говорящих часов на кухне, еще одного подарка Элисон: нажав кнопку — если удастся ее нашарить — слышишь голос, который называет текущее время. Снисходительный, как у учителя математики во втором классе. «Сейчас восемь часов тридцать две минуты. Восемь тридцать две». Потом наступает восемь часов тридцать три минуты, потом восемь тридцать четыре, и Вильма чувствует, что с каждой минутой у нее повышается давление. Может, с ним что-нибудь случилось? Инсульт, сердечный приступ? В «Усадьбе «Амброзия» подобное происходит еженедельно, и даже обеспеченность от этого не защищает.

Наконец он приходит.

— У меня новости, — объявляет он, еще не успев толком войти. — Я ходил на «Рассветную йогу».

Вильма хохочет. Просто не может удержаться. Тобиас и йога — ее смешит сама идея, что они могут совместиться в пространстве. Интересно, что он надел по такому случаю? Тобиас и тренировочные штаны — тоже вещи несовместные.

— Я понимаю причину вашего веселья, дорогая, — говорит Тобиас. — Занятия йогой — совсем не то, что я выбрал бы, будь у меня другие варианты. Но я пожертвовал собой, чтобы добыть информацию. В любом случае занятий не было, так как инструктор не пришел. Поэтому мы с дамами имели возможность поболтать.

Вильма серьезнеет.

— А почему инструктор не пришел? — спрашивает она.

— Ворота заблокированы, — сообщает Тобиас. — Внутрь никого не пропускают.

— А что же полиция? И охрана «Усадьбы»? — Блокада — это серьезно. Это требует значительных сил.

— Их нигде не видно.

— Входите и садитесь. Давайте выпьем кофе.

— Вы правы, — отвечает Тобиас. — Нам нужно подумать.

Они садятся за столик у окна, пьют кофе и едят сухие завтраки из овса: те, что с отрубями, кончились, и до Вильмы внезапно доходит, что у нее очень мало шансов пополнить запас. Надо быть благодарной за то, что я сейчас ем, думает она сквозь хруст, который слышится у нее в голове. Наслаждаться моментом. Человечки сегодня возбуждены, кружатся в быстром вальсе, на них сверкающие костюмы, расшитые серебряными и золотыми блестками. Они устраивают для Вильмы настоящее представление; но у нее нет на них времени, сейчас ей нужно думать о серьезных вещах.

— А они кого-нибудь выпускают? — спрашивает она Тобиаса. — Через ворота.

Как там было в той книге, что она читала, про Французскую революцию? Версаль оцеплен, и королевская семья тоскует и задыхается внутри.

— Только персонал, — говорит Тобиас. — Им практически приказали уйти. Но не жильцов. Мы должны остаться. По-видимому, так велели эти люди.

Вильма обдумывает его слова. Значит, персоналу разрешают уйти, но ушедших уже не пустят обратно.

— И фургоны тоже не пропускают, — говорит она. Это не вопрос, а утверждение. — Например, с птицефермы.

— Разумеется, нет.

— Они хотят, чтобы мы погибли от голода. Другого объяснения нет.

— По-видимому, так, — отвечает Тобиас.

— Мы можем замаскироваться, — предлагает она. — Чтобы выбраться наружу. Например, прикинуться, что мы уборщики. Уборщики-мусульмане, с покрытыми головами. Или что-нибудь такое.

— Я очень сомневаюсь, что нас беспрепятственно пропустят, дорогая. Это вопрос возраста. Время оставляет свой след.

— Но ведь старые уборщики тоже бывают, — с надеждой говорит Вильма.

— Дело в степени, — он вздыхает. Или это одышка? — Но не отчаивайтесь. Я располагаю некоторыми ресурсами.

Вильма хочет ответить, что не отчаивается, но молчит. Объяснение было бы слишком сложным. Она не может сказать, что именно чувствует. Точно не отчаяние. И не надежду. Она только хочет увидеть, что будет дальше. Это гораздо лучше, чем ежедневная рутина.

По настоянию Тобиаса они первым делом наполняют ванну Вильмы — делают запас воды. Свою он уже наполнил. Рано или поздно нам отрубят электричество, говорит он, и тогда воды тоже не будет. Это лишь вопрос времени.

Затем он проводит инвентаризацию съестного в шкафах и холодильнике Вильмы. Запасов у нее мало, так как она не готовит ни обедов, ни ужинов. С какой стати ей это делать? Здешние обитатели получают готовый обед и ужин.