Георг Гегель - Наука логики. Том 2

Опосредствование умозаключения определило себя в силу этого как единичность , непосредственность и как соотносящуюся с собой отрицательность или, иначе говоря, как различающее себя и выходящее из этого различения, концентрирующее себя внутрь себя тождество, – как абсолютную форму, и именно в силу этого – как объективную всеобщность , тождественное с собой содержание . В этом определении умозаключение есть разделительное умозаключение .

Подобно тому как гипотетическое умозаключение подчинено вообще схеме второй фигуры В – Е – О , так разделительное умозаключение подчинено схеме третьей фигуры формального умозаключения Е – В – О . Но средний термин есть здесь наполненная формой всеобщность ; он определил себя как тотальность , как развернутую объективную всеобщность. Средний термин есть поэтому столь же всеобщность, сколь и особенность и единичность. Как всеобщность он есть, во-первых, субстанциальное тождество рода, но, во-вторых, такое тождество, в которое вобрана особенность , но как равная ему , следовательно, как всеобщая сфера, содержащая свое целокупное разложение на особенности; это – род, разложенный на свои виды – такое А , которое есть как В , так и С , так и D . Но разложение на особенности, как различение, есть в такой же мере и « либо – либо » наших В , С и D , отрицательное единство, взаимное исключение определений. Далее, это исключение есть не только взаимное, и определение не есть только относительное, но столь же существенным образом и соотносящееся с собой определение; особенное как единичность , с исключением других .

« А есть или В , или С , или D ,

но А есть В ,

следовательно, А не есть ни С , ни D ».

Или также:

« А есть или В , или С , или D ,

но А не есть ни С , ни D ,

следовательно, оно есть В ».

А есть субъект не только в обеих посылках, но и в заключении. В первой посылке А есть всеобщее, а в своем предикате оно есть разложенная на тотальность своих особенностей, своих видов, всеобщая сфера ; во второй посылке А выступает как определенное или как некоторый вид; в заключении оно положено как исключающая, единичная определенность. Или же оно уже в меньшей посылке положено как исключающая единичность, а в заключении оно положено положительно как то определенное, что оно есть.

Стало быть, то, что здесь вообще выступает как опосредствованное , это всеобщность нашего А , которая опосредствована с его единичностью . Опосредствующим же служит это же А , которое составляет всеобщую сферу своих обособлений и определено как некоторое единичное . Таким образом, то, что является истиной гипотетического умозаключения, единство опосредствующего и опосредствованного, положено в разделительном умозаключении, которое поэтому вместе с тем уже и не есть умозаключение . а именно средний термин, который положен в нем как тотальность понятия, сам содержит в себе оба крайних термина в их полной определенности. Крайние термины в их отличии от этого среднего термина выступают только как некоторая положенность, которая уже больше не обладает никакой собственной, особо ей принадлежащей определенностью по сравнению со средним термином.

Если рассматривать сказанное, принимая более определенно в соображение гипотетическое умозаключение, то оказывается, что в последнем имелось некоторое субстанциальное тождество , как внутренняя связь необходимости, и некоторое, отличное от него, отрицательное единство , – именно, деятельность или форма, переводившая одно наличное бытие в другое. Разделительному же умозаключению свойственно вообще определение всеобщности ; его средним термином служит A , как род и как совершенно определенное ; в силу этого единства вышеуказанное субстанциальное содержание, прежде бывшее внутренним, теперь также и положено , и, обратно, положенность или форма есть уже не внешнее отрицательное единство по отношению к некоторому безразличному наличному бытию, но тождественна с тем плотным содержанием. Все формальное определение понятия положено в своем определенном различии и вместе с тем в простом тождестве понятия.

Этим снял себя теперь формализм процесса умозаключения , и, стало быть, сняла себя также и субъективность умозаключения и понятия вообще. Это формальное или субъективное состояло в том, что опосредствующим для крайних терминов служит понятие как абстрактное определение, и потому оно отлично от самих этих крайних терминов, чье единство оно составляет. Напротив, в завершении умозаключения, когда объективная всеобщность положена вместе с тем и как тотальность определений формы, различие опосредствующего и опосредствованного отпало. То, что опосредствовано, само есть «существенный момент своего опосредствующего, и каждый момент выступает как тотальность опосредствованных.

Фигуры умозаключения представляют каждую определенность понятия в отдельности как средний термин, который вместе с тем есть понятие как долженствование , как требование, чтобы опосредствующее было тотальностью понятия. Разные же роды умозаключения представляют собой ступени наполнения или конкретизации среднего термина. В формальном умозаключении средний термин полагается как тотальность лишь тем путем, что все определенности, но каждая в отдельности , выполняют поочередно функцию опосредствования. В умозаключениях рефлексии средний термин выступает как единство, внешним образом охватывающее собой определения крайних терминов. В умозаключении необходимости он определил себя так, что стал столь же развернутым и целостным, сколь и простым единством, и этим форма умозаключения, состоявшего в различии среднего термина от его крайних терминов, сняла себя.

Тем самым понятие вообще реализовалось; выражаясь определеннее, оно приобрело такую реальность, которая есть объективность . Ближайшая реальность состояла в том, что понятие , как отрицательное внутри себя единство, расщепляет себя и как суждение полагает свои определения в определенном и безразличном различии, а в умозаключении противопоставляет им само себя. Если оно здесь, таким образом, еще есть внутреннее этой своей внешности, то через ход развития умозаключений эта внешность уравнивается с внутренним единством; разные определения через опосредствование, в котором они оказываются чем-то единым первоначально лишь в некотором третьем, теперь возвращаются в это единство, и внешность тем самым на самой себе выявляет понятие, которое поэтому точно так же уже больше не отличается от нее как внутреннее единство.