Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

— Ты побледнел, — подхватила Нарцисса, рассеянно улыбаясь.

Краем сознания отметив, что у неё улыбка Беллатрисы, Северус развернулся и помчался по коридору к выходу.

— Я не смогу остаться на ужин. Мне срочно нужно вернуться в Хогвартс. Передайте Темному Лорду мои сожаления.

— Хорошо, Северус, благодарим за зелья, — полетел ему в спину слаженный хор супругов.

Пробегая мимо комнат Темного Лорда, Северус сжал в кармане склянку с болью. Сегодня отраву подлить так и не удалось. Разбить под дверью? Неизвестно, кто надышится паров, а вредить хозяевам просто-напросто опасно. Но Темный Лорд больше не будет его вызывать минимум до конца учебного года. Пожиратели не дадут ему дергать своего шпиона из школы в разгар экзаменационной поры, когда их дети так неустойчивы и нуждаются в поддержке.

Что ж, придется Темному Лорду еще покоптить небо. Ничего. Не страшно. Северус — ученик и декан змей, а ядовитые змеи всегда охотятся из засады и кусают лишь один раз, наверняка. Они умеют ждать.

Внимание! Кто не перечитывал расширенную версию предыдущей главы - перечитайте!

Бечено

Северус аппарировал в Хогсмид сразу, как только вышел за ворота. До Хогвартса долетел вороном и пошел по коридорам замка, прислушиваясь к разговорам портретов и учеников и не веря своим ушам.

Дамблдор покинул пост, и директором назначили Амбридж? Дамблдор обманом заманивал учеников в свою армию? Дамблдор пытался убить Фаджа и Волхова?!

Последняя новость побила все рекорды по абсурдности. Хотелось найти МакГонагалл, последний оплот адекватности в этом вертепе, и выяснить, наконец, правду, но Вадим был важнее. Половина школы видела, как авроры несли его в Больничное крыло. Целитель был без сознания, а из носа и ушей текла кровь. Об этом, казалось, шептались даже каменные стены.

— Это контузия, Северус, — сказала мадам Помфри с тяжелым вздохом, когда зельевар добрался до её владений. — Альбус при побеге наложил на всех одно из оглушающих, кажется, Игнаро. Обереги Вадима смягчили удар, но полностью защитить не смогли. Дамблдор идиот! Если бы не браслеты, Вадим бы умер!

— От обычного Игнаро?!

— Синдром Грин!

Да, снова этот проклятый синдром. Побратимская связь избавила Вадима от непереносимости постоянного магического поля. Потоки, проходящие через парня, больше не копились и не выходили бесконтрольными выбросами, а свободно текли к Северусу, практически так же, как через волшебную палочку. Однако это не убрало сверхчувствительность к заклинаниям и проклятьям. Для целителя могла стать фатальной даже Таранталлегра или Петрификус, поэтому тот всё время ходил в невероятном количестве фенечек, браслетах, поясках и вышивках. И до сегодняшнего дня обереги Вадима прекрасно справлялись с защитой от шальных ступефаев. Игнаро было достаточно мягким заклятьем, но где сила школьника, а где — великого волшебника…

Вадим лежал на боку, тихий, бледный и бессознательный, по телу периодически проходили позывы к рвоте, и колдомедик взмахом палочки очищала его горло. Он не приходил в себя уже почти полчаса. Северус и Помфри успели вколоть ему зелья для мозга, заживить лопнувшие перепонки в ушах и восстановить сосуды в голове, убрав отек. Несколько раз он начинал задыхаться, и Северус мазал его грудь смесью масел с резким запахом эвкалипта и хвои, забыв о том, что хотел вытрясти всю правду о делишках с Пожирателями, растирал холодные безвольные руки с синюшными ногтями. Любая мысль о происшествии вызывала волну ужаса. Если бы Вадима не потащили в кабинет директора… Если бы у него не было привычки таскать на себе кучу оберегов… Если бы Дамблдор выбрал что-то чуть сильнее Игнаро…

— Поппи, у него жар.

— Это нормально. При сотрясениях такое бывает. Ничего страшного, мы сняли отек, опасности нет. Лучше следи за его сердцебиением, — Поппи посмотрела, как Северус осторожно ищет пульс на шее и запястье, и не утерпела. — Значит, вы обманули Амбридж? Ты и он… Северус, ему всего пятнадцать! Как ты мог? Как долго это?..

Северус напряженно выпрямил спину и мрачно, исподлобья уставился на мадам.

— Я и он — что, Поппи? — проронил он тихо, вкрадчиво и донельзя жутко. — Что я мог? Ты обвиняешь меня в педофилии?

Мадам Помфри попятилась, инстинктивно хватаясь за палочку. Северус презрительно оскалился, буравя взглядом её испуганное лицо.

— Как люди легко принимают на веру всякую грязь. И неважно, кого ею поливают: друга ли, врага ли, незнакомца, коллегу. Люди просто алчут зла, худшего из худших, отвратительного, мерзкого до тошноты, ведь, когда рядом есть истинное зло, собственное паскудство кажется мелким и незначительным. Но знаешь что, Поппи? Чем больше мерзости человек ищет в других, тем больше этой мерзости в нем самом, — медленно, четко выговорил Северус, будто забивая гвозди в крышку гроба.

— На что ты намекаешь, Снейп?! — взвизгнула мадам Помфри.

— Север… Северус…

Поппи резко замолчала. Северус вздрогнул и обернулся к Вадиму. Тот болезненно щурился от света, медленно, как-то заторможенно осматривая Больничное крыло, затем с трудом сфокусировал взгляд, слабо улыбнулся и тут же поморщился.

Северус опустил руку ему на лоб и в ответ получил благодарный вздох.

— Что… случ… случилось? — прошептал Вадим.

— Ты не помнишь? — Северус тоже понизил голос.

Вадим помолчал, собираясь с мыслями.

— Нет… И я не могу… ответить по-английски… Я понимаю, но… Меня контузило?

— Ты вспомнил?

— Нет. Поставил диагноз, — Вадим приоткрыл глаза и страдальчески свел брови.

— Голова болит?

— Нет. Тяжелая только. Что случилось?

— Если вкратце, то Дамблдор сбежал из школы. Я так и не понял, почему.

Вадим задумчиво покусал губы.

— Его Фадж обвинил в создании армии и подготовке к перевороту…

Значит, слухи не врут, а подробности можно узнать у МакГонагалл. Судя по тому, что Северус успел услышать, она там была.

— Потом расскажешь. Тебе надо поспать.

Вадим мазнул чуть расфокусированным взглядом по мадам Помфри, которая стояла над ними, возмущенно сопя, и прикрыл веки.

— Не смогу… — пробормотал он. — Помоги, пожалуйста. Ну, как тогда…

Тот старый стих на латыни, которым Северуса усыпляла мать, можно было назвать заговором с большой натяжкой. Его магия была эфемерна, почти неощутима, и при желании её можно было легко перебороть. Однако для сверхчувствительности Вадима это было то, что нужно. Северус заговаривал ему сон всего пару раз: на первом курсе да после переезда в Паучий тупик. Потом перестал, когда стало ясно, что стих не спасает от кошмаров.

Вадим уснул на пятой строчке, а Северус, проигнорировав возмущенное шипение мадам Помфри, которая всё хотела выяснить отношения, пошел, наконец, к МакГонагалл.